стоял. Я знал этого мужчину в охотничьем костюме. Это был симпатичный молодой человек, который жил вместе с нами в пансионе. Он был лесничим, звали его Блинд.
Я сам не мог бы сказать, почему меня заинтересовало происходящее, но тут же укрылся за стволом толстого дерева. Мне не хотелось, чтобы Блинд меня заметил и подумал, что я за ним слежу. Хильда вернулась в дом. Она вообще не таилась, не скрывала, что провожала из своего дома мужчину, и разговаривала с ним достаточно громко. Я, находясь у ограды на значительном расстоянии, слышал ее голос, правда, слов разобрать не смог. Она хлопнула дверью, со скрипом повернула ключ в замке.
Мужчина остановился в десятке шагов от меня. Закурил трубку. Пламя спички осветило его лицо. У. него была рыжая борода, черты лица резкие, выразительные. Он бросил спичку на землю и затоптал ее. Потом, как бы принюхиваясь, он повернул лицо в сторону, откуда дул ветер. Для него, человека, жизнь которого тесно связана с лесом, с природой, это было привычным. Он хотел узнать, какая будет завтра погода. Прежде чем двинуться в дальнейший путь, он надвинул шляпу пониже на глаза. Направился в сторону плато. Эта дорога вела к отелю. Подождав несколько минут, чтобы он достаточно удалился, я пошел тем же путем. Мне совершенно не хотелось, чтобы у него возникло подозрение, что за ним следят.
Когда я вышел на плато, мужчина уже исчез за ближайшим болотом. Шагов не было слышно. Не доносилось никаких звуков и со стороны усадьбу Гарнесов. Налетел порывистый ветер, а через минуту все вокруг меня стихло. Необыкновенное настроение появляется на плато в летнюю ночь. Кажется, будто плато раскинулось в бесконечности, будто оно тянется до горизонта и продолжается до самого неба. Не знаешь, где начинается небо и где кончается возвышенность. Вокруг нагромождение валунов, скалистые холмы, тут и там деревья, которые в полумраке принимают удивительные, загадочные очертания. Когда я оказался на участке дороги, где плато отвесно обрывается к морю, я почувствовал холодное дуновение и поднял воротник пиджака. Я остановился и смотрел па море. От моря всегда приходит холод ночи. Слышались звук набегающих волн и их ритмичные удары о берег. На дюнах, созданных летучим песком, там и сям торчали изодранные ветром приморские сосны. У них были плоские кроны, склоненные к земле, они напоминали потрепанные веера.
Я слышал о том, что окрестность тут была неспокойной. Говорили, что под покровом ночи сюда, к шхерам, пристают лодки бродяг. Такая лодка однажды приплыла под всеми парусами. Паруса были истрепанными и грязными. Из лодки выглядывали шесты, торчали весла. Вообще это напоминало нашествие саранчи. Бродяги сходили на сушу и появлялись там, где жили или путешествовали одинокие люди. Лично я их не боялся и вспоминал о них, лишь когда брел по обширным открытым просторам. В руке у меня всегда была толстая трость, которая заканчивалась набалдашником из слоновой кости…
Я шел по плато быстрым шагом, углубляясь в темноту. Вблизи пансиона дорога проходила через небольшой ельник. Здесь было довольно темно. Посредине ельника я остановился, пораженный странным звуком, долетевшим до моих ушей. Что это могло быть? Звук несся откуда-то издалека, с ритмичными перерывами. Звучало это как бренчанье кандалов, как лязг цепей. Я направился дальше, и вдруг, минут через пять, мой взгляд упал на движущийся предмет. Он двигался в мою сторону в темноте. Подумав, что это может быть человек, я покрепче сжал трость и сделал большой круг… Это существо оказалось мужчиной. Он остановился. Мужчина был низкого роста, па его голове была шляпа с широкими полями. Я прикинул, что если пойду вперед, мужчина окажется у меня за спиной. Остановился, решая, что предпринять. Пока я неподвижно стоял на месте, мужчина стал медленно приближаться. И тут мне захотелось расхохотаться. Посетовал, что так удлинил свой путь, сделав большой круг. Я взял трость под мышку. Мужчина оказался вовсе не каким-то незнакомцем. Это был местный житель. В ту минуту я не мог вспомнить его имени, но я хорошо знал, что это добродушный рыбак, с которым мы уже не раз встречались.
– Уже так поздно, а вы гуляете? – спросил я его. Вместо ответа па мой вполне тривиальный вопрос, мужчина посмотрел на небо и прислушался.
– Вы слышали это? – в свою очередь, спросил он.
– Что? Что я должен слышать?
– Тихо… – прошептал мужчина и снова прислушался. Снова возник тот же звук, он долетел откуда-то издалека, издалека… звук звякающих цепей.
– Что это? – спросил я.
– Железная коляска, – серьезным тоном ответил мужчина. – Давно ее уже не было слышно.
Железная коляска!.. У меня мелькнула мысль, что я уже слышал о ней раньше. Удивительная история, которой я не придал значения. Не мог вспомнить, в чем именно она заключалась, но сейчас под влиянием ночи и темноты мне показалось, что это было что-то ужасное.
Захотелось сразу схватить мужчину за руку и вместе с ним немедленно оставить это место.
– Железная коляска? – повторил я. – Как давно вы ее не слышали?
– Четыре года. С той ночи, когда умер старый Гарнес.
– Кому принадлежит железная коляска?
– Э… Кому принадлежит?.. – неопределенно ответил рыбак и покачал головой.
Я не стал спрашивать его больше ни о чем, потому что мы как раз вышли из ельника и неприятные ощущения, навеянные пустынным местом, развеялись при виде полосатых красных штор отеля. Не слышно было уже звуков железной коляски, от плато нас теперь отделял лес, который поглощал все звуки.
Я прошел в свою комнату, расположенную наверху, и отворил оба окна. Я сразу же различил вдали матовый свет. Значит, в усадьбе Гарнесов еще не заснули. Внезапно во мне проснулось любопытство, захотелось узнать, когда погаснет этот свет. Я устроился у окна, но через минуту ожидания наскучило, и я принялся ходить по комнате взад-вперед, выкурил несколько папирос, потом снова подошел к Окну, думая, что уж теперь свет в усадьбе Гарнесов погас. Но не тут-то было. Свет по-прежнему горел. Тянулось время. Неожиданно я ощутил, что ночь за окном стала теплой и влажной. Я вытянул руку в открытое окно, на нее упало несколько теплых капель дождя. Ветер прекратился, с неба падал теплый дождь, спеша достичь земли. Я прислушивался и смотрел. И тут снова до меня долетело… отдаленное позвякивание железа, но звук был еще более удален, чем прежде. Порой звук вообще исчезал, потом донеслось одиночное слабое бренчанье, и вскоре через минуту или две послышался лязг.
Железная коляска!.. Я закрыл окно. В окрестностях уже светало, где-то в горах уже начался день. На деревья начала оседать роса. Под моим последним взглядом, брошенным на плато, рассвет распространялся все дальше. Я опустил на окнах шторы.
Наступила настоящая, без капли влаги летняя жара, от которой даже не шевельнется воздух. Пять курортников расположились утром на траве, принимая солнечные ванны, плескаясь в солнечных лучах.
