день Йоган стал легкой добычей для холдрага. Хранительница малышей видела разбитые яйца, узнала, что драгоценные малыши не родятся. Она напала, желая отомстить. Она убила детей в Фандоре и Симбалии в отместку за своих детей.
— Она ничего не знала о наших странах, — печально завершил Эмсель, — не знала и того, что яйца, скорее всего, были разрушены невинными детьми, когда они играли.
Изобретатель посмотрел на Виллена:
— Такое возможно?
Северянин кивнул.
— Да, есть дети, которые играют на северных берегах. Киа, может быть, нашла следы их проделок, когда бродила там одна. Она сама ни за что бы такого не сделала.
Плечи старика Йондалрана задрожали, он рыдал. Он узнал правду о трагедии слишком поздно, чтобы ее предотвратить. Дэйон и Эмсель тоже не сдержали слез. Изобретатель был уверен, что, если бы Йоган не взял в тот день Крыло, он мог бы остаться в живых.
Дракон не знал слез, но он с сочувствием посмотрел на своего маленького друга.
— Ты спас много людей, — пророкотал дракон, — моя потеря куда больше. Но мы не должны отчаиваться.
Эмсель не ответил. Он смотрел в ночь за спиной дракона. Он вдруг почувствовал, что его ноша спадает с плеч, осознал, что его путешествие завершено. Он знал, что боль уляжется не скоро. Затем вдруг усталый путешественник почувствовал, как тяжелая ладонь легла на его плечо. Эмсель повернулся и понял, что ладонь эта принадлежала Йондалрану.
— Я обвинял тебя в убийстве, — напряженно сказал старик, — но я больше не виню тебя. Ты рисковал жизнью, чтобы узнать правду.
Дэйон гордо стоял позади отца. Старику трудно далось это признание, но он его сделал. Исцеление начнется.
Ясветр и Керия вышли вперед, чтобы поговорить с драконом.
— Возможно, не все яйца разбиты, — сказал король, — может быть, наши войска поищут на берегу?
— Холдраги откладывали яйца на вашем берегу потому, что в их землях стало слишком холодно, чтобы они могли там вылупиться. Вряд ли еще остались целые, — ворчливо ответил дракон.
— Разве не стоит посмотреть? — спросила Керия. — Вас и так мало, хотя, признаться, не так мало, как мы думали!
Дракон устало на нее посмотрел.
— Мне сейчас тяжело лететь, — сказал он, — но ты права. Я должен убедиться в том, что холдраги не ошиблись.
Последний дракон расправил израненные крылья и медленно поднялся из воды.
— Я вернусь, — проревел он, направляясь к симбалийскому берегу.
Команда смотрела, как дракон исчез в ночи.
— Если б мы только знали обо всем этом раньше, — сказал Ясветр Керии, — войны бы не было.
— Да, — кивнула Керия, — если бы мы все знали правду, дитя северян было бы живо! На побережье полно места для гнезд холдрагов!
— Да уж, — сказал Тэмарк, стоявший позади, — не было никаких причин, чтобы это все случилось. Это нам урок. Мы должны говорить друг с другом, чтобы больше никогда не произошло такого безумия.
Эмсель надеялся, что теперь так и будет. В другой раз люди двух стран будут говорить, вместо того чтобы сражаться. Мир полон чудес и загадок, он слишком прекрасен, чтобы его уничтожать. Люди должны учесть уроки войны. Это было бы лучшим знаком уважения к памяти Йогана.
Задумавшись, Эмсель поймал себя на том, что, размышляя о людях, он использует слово «мы» вместо «я». До этого все остальные всегда были «они», Эмсель никогда не думал о себе как о человеке, принадлежащем обществу. Впервые в жизни он думал о себе как о части целого, думал о себе как о фандорце. Раньше он тоже думал о людях, но ощущал себя отдельно от них. Теперь он думал, что он принадлежит не только Фандоре, он ощущал себя частью Симбалии тоже, и даже больше! Он был частью человечества. Пройдет еще время, пока он это окончательно поймет. Он хотел понять. А пока было достаточно просто ощущать в себе это новое чувство — чувство общности. Он улыбнулся. Он очень устал. Он хотел бы вернуться в свой лесной домик, чтобы отдохнуть, но домик сгорел. Ему придется найти другое место для жилья, возможно, поближе к людям.
Эмсель посмотрел на фандорцев и симбалийцев, разговаривающих друг с другом. Надежда возвращалась.
Прошло много времени, пока последний дракон вернулся. Он снова устроился на воде рядом с кораблем. В пасти он аккуратно нес одно радужное яйцо. Он положил его на мостик, и все сгрудились вокруг.
— В нем трещина, — сказал дракон, — но детеныш еще, может быть, жив.
Люди на палубе расступились, когда дракон наклонил голову над яйцом. Он выдохнул теплое желтое пламя, которое прошло по яйцу, легко играя на его боках, и исчезло. Все молча ждали.
Яйцо дрогнуло. Раздался треск, и изломанная трещина, разрастаясь, пробежала по поверхности. Затем яйцо раскололось на две половинки, а внутри сидел маленький холдраг размером не больше пони. Он моргал на свету, как совенок. Его крылья, мокрые и блестяще-серые, раскрылись, и он ими неуклюже захлопал, чтобы просушить. Затем малыш поднял голову, посмотрел на дракона и издал звук: нечто среднее между кваканьем и чириканьем.
Люди рассмеялись. Сначала сдержанно и неуверенно, почти виновато, как будто те, кто смеялся, чувствовали себя неловко, смеясь так скоро после того, как произошла такая трагедия. И все же, глядя на новорожденного холдрага, который пытался понять, как стоять на лапах, они не могли не смеяться. Это был здоровый смех, который дарил надежду. Холдраг поднял голову и посмотрел на людей с удивительно человеческим укором в глазах. Он снова захлопал крыльями, с нарастающей уверенностью и скоростью, но он еще не был готов лететь.
— Нужно отнести его к матери, — сказал дракон, — мне пора.
Керия с беспокойством взглянула вниз и вытащила из мешка Жемчужину.
— Подожди! — сказала она. — Согласно тому, что мы узнали, это принадлежит драконам. Я хочу вернуть это тебе.
Дракон заревел при виде давно потерянной Жемчужины. Пока он ее рассматривал, сфера засветилась ярко-белым светом.
Шепот пробежал по мостику. Даже маленький холдраг поднял голову, чтобы увидеть Жемчужину. Яркий белый свет внутри камня поблек и уступил место пастельному, мягкому, как облако. Затем огромное существо, похожее на дракона, появилось внутри. Оно было изящное, у него были широкие прекрасные крылья, но оно было иное и размером больше того дракона, что смотрел на него.
— Что это? — спросил Эмсель.
Дракон молча зачарованно смотрел.
— Я не знаю, — проревел он наконец, но в его голосе была надежда.
Ясветр улыбнулся:
— Похоже, что Эра Драконов еще не завершена.
— В Жемчужине сокрыта память всех восьми эпох драконов, — сказала Керия, в то время как дракон пристально рассматривал тартинку в сфере. — Мы не можем знать, сколько лет этой сцене.
Дракон услышал эти слова, он уже привык к человеческой речи.
— Нет! — проревел он. — Я выучил все, что находилось в камнях, до того, как их забрали люди. Этого там не было!
Эмсель смотрел на сцену в камне. Хотя он видел немногое в затянутом облаками небе, существо, находящееся там, казалось здоровым, оно быстро и ловко летело по яркому небу.
— Если он жив, — восторженно сказал Эмсель, — значит, может быть, есть и другие!
Дракон посмотрел на Эмселя, и фандорцу показалось, что на старой, морщинистой морде расцвела улыбка.
