Ломакс неуверенно посмотрел на нее.
— Мне не слишком приятно в этом признаваться, но я была не права. Ты доверился мне… - Ким быстренько расправилась с его оладьями, - а я только накричала на тебя. Ну вот я и извинилась.
— А… Хорошо. Спасибо.
— Я расстроила тебя, и ты сбрил бороду. Не стоило начинать с увечий. Мы бы и так разобрались.
В присутствии посторонних Ломакс не осмеливался смотреть на Джулию или разговаривать с ней, однако он не сомневался, что провести Ким ему не удастся.
— Ну и как бы мы разобрались?
— Ответь мне прямо. Ты по-прежнему думаешь, что Берлинз подделал данные?
Ломакс подвинулся к ней:
— У меня не будет способа проверить, пока мы вновь не увидим этот участок неба.
— Так сейчас он за горизонтом?
— До сентября.
— К тому времени и сама проблема забудется.
В голосе Ким прозвучало облегчение, ее вилка шарила по тарелке Ломакса в поисках оставшихся кусочков.
— Нет, - произнес он.
— Ну почему, Ломакс? Почему бы просто не оставить все как есть?
— Потому что… - Ломакс понимал, что говорит слишком громко, однако не мог остановиться. - Потому что он - идиот! Старый дурак. Он действительно хочет представить свою работу на летнем симпозиуме в Чикаго.
— Ш-ш-ш. Какую работу?
— Идиотскую работу!
— Да успокойся же. Ты становишься похожим на Йоргена.
— Идиотскую работу, основанную на его идиотской теории, которая, в свою очередь, основана на ошибочных данных, которые были сфабрикованы для того, чтобы обосновать эту идиотскую теорию.
— Черт! - произнесла Ким.
Они посмотрели друг на друга.
— Вот какую работу! - прошипел Ломакс.
— Успокойся, Ломакс. У тебя лицо дергается, ты сам на себя не похож.
Остановиться Ломакс уже не мог:
— Я доверял Берлинзу, долгие годы я доверял ему, а теперь он делает такие вещи. Лжет и жульничает. Я еще ни в ком так не разочаровывался. Никогда. Он лгал мне, пусть это была глупая, крошечная ложь, даже в тот день в лаборатории.
Воцарилось молчание, нарушаемое только обычными для кафетерия звуками. Прочие посетители уже покинули кафетерий, и теперь вокруг раздавались лишь стук грязных тарелок и переговоры обслуги.
— Не верю, - Ким опустила голову и исподлобья посмотрела на Ломакса, - Берлинз не мог сделать этого.
Но ведь Джулия показала Ломаксу письмо с подтверждением. Выступление должно было состояться через три месяца. Уже накопился целый архив наводящей уныние переписки. Организаторы симпозиума подчеркивали, что форум посвящен новым идеям и теориям, и просили Берлинза подтвердить, действительно ли его работа является новым еловом в науке. Берлинз уверял, что дела обстоят именно так.
— Если ты окажешься прав, - наконец проговорила Ким, - а ты, конечно же, не прав… но если все-таки прав, ты должен остановить его. Нельзя допустить, чтобы Берлинз выставил себя на посмешище.
Ломакс согласился, ощущая некое злобное удовлетворение.
— Ты уверен, что здесь нет ничего личного?
— Думаешь, я хотел обнаружить, что данные изменились?
Мгновение Ким смотрела на него, затем произнесла:
— Ты часто с ним спорил.
— Для того в обсерватории и существует Берлинз. В этом заключается его уникальный дар. Он вызывает споры. В результате дело движется вперед.
— Тут другое. Он не собирался вызывать подобный спор.
— Да, другое. Спор совсем о другом.
Ким внимательно посмотрела на Ломакса:
— Что ты собираешься делать?
— Сначала я должен еще кое-что разузнать.
— Например?
— Ну, проверить результаты в банке данных.
Все результаты записывались, распечатывались и хранились в банке данных.
— Но как ты сможешь попасть в банк данных, чтобы Берлинз не узнал?
Доступ к банку данных, кроме Берлинза, имели всего несколько человек.
— Карточка доступа есть у Родригеса.
— Тебе придется расписаться.
— Ну и хорошо - распишусь.
Ким пожала плечами.
— Давай пойдем сейчас, - предложила она. - Я с тобой.
— К Фахосу?
— К Фаллосу.
Фахос был самым большим телескопом и располагался на самой высокой точке горы. Фахосом его назвали в честь одного покойного астронома, но Ким неизменно называла группу купольных телескопов Пенисами, а Фахос именовала не иначе как Фаллосом.
У Фахоса была отдельная стоянка, и некоторые астрономы перемещались между служебными помещениями на машинах, хотя здания разделяло всего несколько сотен ярдов. Была еще тропинка, петляющая между горами и соснами. Ломакс очень любил ходить по ней.
Солнце уже припекало, стоянка была наполовину заполнена. Они пересекли ее и только начали карабкаться по тропинке, как из лаборатории неожиданно появилась Джулия с бумагами в руках. Она заметила Ким и Ломакса и, не останавливаясь, помахала им рукой. Ломакс позволил себе бросить на Джулию мимолетный взгляд. Она шла уверенной походкой, легкий ветерок трепал ее волосы и платье.
Джулия, идущая навстречу в развевающемся платье, еще появится в фантазиях Ломакса. Его уже беспокоили содержание, яркость и частота этих фантазий.
— Почему бы не попросить ее дать тебе ключ? - спросила Ким.
— Потому что у нее нет ключа.
— Она смогла бы взять его у Берлинза, а он бы ничего и не узнал.
— Он повсюду ходит с ним.
— Ты хочешь сказать, Берлинз берет ключ с собой в ванную?
— Может быть.
Ломакс едва не споткнулся.
— Судя по всему, тебя приводит в бешенство то, как Евгений и Добермен пускают слюни, глядя на нее? - спросила Ким.
Она была права. Это действительно приводило Ломакса в бешенство. В качестве приветствия Евгений в своей умильной русской манере целовал руку Джулии. Ломакс пил кофе и делал вид, что ничего не замечает, хотя на самом деле внутри у него все клокотало - казалось, молекулы души готовы вырваться наружу.
— Боже, ты бы видел себя сегодня, когда Евгений обсасывал ее пальцы.
— Обычная манера русских, - отвечал Ломакс, рассерженный словами Ким.
Ему хотелось спросить: неужели Евгений не просто целовал руку Джулии, а на самом деле обсасывал ее пальцы?
Подъем был высоким, и сейчас они карабкались между узкими скалами. Ким пыхтела, потела и не могла
