Лайза. — Скульпторам, как и художникам, просто необходимо расширять кругозор. А подумай только, как познавательна будет поездка для Майкла! Может, он и отстанет чуть от школьной программы, но заниматься можно и на корабле. А уж столько всего интересного, как в этой поездке, ему в жизни не увидеть! Решайся же, Крис! Спонсоры ждут, но так не может продолжаться вечно.
Но Крис снова отделался уклончивой фразой, так и не дав твердого ответа.
В глубине души он прекрасно понимал, чем объясняется его нерешительность. Он боялся. Просто- напросто боялся. Он, без страха спускавшийся в коварные морские расщелины и трюмы затопленных кораблей, боялся заглянуть в глаза своей жены — и увидеть, что он ей не нужен. Что она не хочет ехать с ним. Что она с нетерпением ждет его отъезда и только порадуется, если он никогда не вернется.
Последнее время Крис замечал, что Марджори снова стала какая-то не такая. Даже не такая, какой он привык видеть ее после свадьбы. Она все чаще погружалась в глубокую задумчивость, а выйдя из нее, оглядывалась по сторонам с таким видом, точно не вполне понимает, где она находится и что с ней. Как будто, сидя в кресле на террасе или на полотенце на берегу моря, она странствовала по мирам, куда Крису вход был воспрещен.
— Мардж… — Он все же решил поговорить с ней. Сколько можно тянуть? Это становилось невыносимым. — Мардж…
— Да? — Она на миг оторвала взгляд от волн, что с тихим шелестом набегали на песок в десяти шагах от них, но тотчас же снова уставилась на пенные барашки.
— Мардж… ты ведь знаешь, мне надо что-то решать… Ну, в смысле экспедиции…
— Да, знаю. — Теперь ее необыкновенно заинтересовала пролетающая мимо чайка. — И что ты… решил?
Голос ее чуть заметно дрогнул. Наверное, это и решило все дело. Криса вдруг словно прорвало. Слова, что так часто он проговаривал про себя, теперь хлынули единым, пусть и не совсем связным потоком.
— Мардж… поезжай со мной. Ты и Майкл… Я не могу, не хочу расставаться с вами на такой долгий срок! Подумай, сколько мы всего сможем увидеть… сколько узнать. Майклу это принесет столько радости… не говоря уж о практической пользе!.. А тебе, как скульптору, просто необходимы новые источники вдохновения, — процитировал он Лайзу и, чувствуя, что выходит что-то не то, добавил: — Я покажу вам мой мир. Мир, который так много для меня значит… Но без вас даже он теперь утратит всякую прелесть.
Он умолк, ожидая приговора. Марджори молчала, отвернувшись. Как узнать, что думает она в эти минуты?
— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой только для того, чтобы можно было взять Майкла? — странно глухим голосом спросила она.
И только теперь до Криса дошло. Не прошло и секунды, как он уже сжимал ее в объятиях, прижимал к сердцу, целовал заплаканные, соленые от слезы глаза — вот почему она так старательно отворачивалась.
— Мардж… Мардж… любимая… глупышка моя! Я хочу, чтобы ты поехала с нами потому, что люблю тебя! Потому что никогда в жизни так никого не любил! Потому что я не могу без тебя! Неужели ты этого не поняла?
— Нет, — всхлипнула молодая женщина, но это были уже отзвуки отбушевавшей грозы. — Нет. О, Крис, я так люблю тебя! И всегда любила! Я была так несчастна, Крис! Я думала… думала, ты все это лишь из чувства долга… лишь ради Майкла. Ты был такой… холодный… рациональный… Я решила, что ты совсем не любишь меня…
Крис крепче притиснул жену к себе, без слов опровергая все обвинения подобного рода. Должно быть, ему и впрямь удалось привести Марджори веские доказательства своей любви, потому что, когда молодая женщина снова заглянула ему в лицо, глаза ее сияли как звезды.
— Конечно, я поеду с тобой, Крис! Я пойду за тобой хоть на край света. Буду ждать тебя на берегу, Пока ты будешь нырять, разыскивая все эти города с труднопроизносимыми названиями. Буду натаскивать Майкла по школьной программе, чтобы он не слишком отстал. И… — лицо Марджори посерьезнело, но в глазах затаился лукавый смех, — если эта твоя экспедиция продлится больше семи месяцев, очень может быть, что я осуществлю мою давнюю мечту и начну учить плавать нашего второго ребенка с момента рождения.
И Марджори засмеялась счастливым смехом, глядя на остолбеневшего мужа.
