сутки; как раз то, что мне нужно — работать до изнеможения. Марк, я… я сотни раз принималась писать тебе. Но все же почему-то боялась этой минуты. И я рада теперь, что она уже позади.
— А я рад, что нашел тебя, — сказал Марк.
Она круто обернулась и посмотрела ему в лицо:
— Вот и вся история Китти Фремонт.
Марк взял ее за руку, и они зашагали по молу обратно к набережной. Из гостиницы доносилась музыка.
ГЛАВА 4
Военный комендант Кипра, пятидесятипятилетний бригадный генерал Брюс Сазерленд сидел за массивным письменным столом в своем доме на углу Гиппократа в Фамагусте. Если не считать некоторых предательских признаков — наметившегося брюшка, седины в висках, — он выглядел моложе своих лет. Выправка сразу выдавала военного. Раздался резкий стук в дверь, и вошел адъютант, майор Фред Колдуэлл.
— Добрый вечер, Колдуэлл. Уже вернулись из Кирении? Садитесь. — Сазерленд отодвинул бумаги, потянулся и положил очки на стол.
Он выбрал на полочке прямую английскую трубку и, погрузив ее в коробку с данхилловской смесью, стал набивать табаком. Колдуэлл взял сигару, поблагодарил, и вскоре комната наполнилась дымом. Сазерленд надавил на кнопку звонка, и в комнату вошел слуга-грек.
— Два джина с тоником.
Сазерленд встал и вышел из-за стола. На нем была темно-красная домашняя бархатная куртка. Он удобно устроился в кожаном кресле у доходящих до самого потолка книжных полок.
— Видели Марка Паркера?
— Да, сэр.
— И что вы думаете?
Колдуэлл пожал плечами.
— Формально к нему не придерешься. Он следует в Палестину… Здесь остановился, только чтобы повидаться с этой американкой, медсестрой Китти Фремонт.
— Фремонт? Ах да, симпатичная женщина, с которой мы познакомились у губернатора.
— Я и говорю, сэр. Вроде бы все выглядит вполне невинно. Однако Паркер — журналист, и я никогда не забуду, какие он нам доставил неприятности тогда в Голландии.
— Ну, будет вам, — ответил генерал. — У кого во время войны не было ошибок? А он случайно наткнулся на одну из них. К счастью, мы победили, и я не думаю, чтобы кто-нибудь помнил еще об этом деле.
Слуга принес джин.
— Ваше здоровье!
Сазерленд поставил стакан и погладил вислые, как у моржа, усы. Колдуэлл не унимался.
— Сэр, — сказал он, — если Паркер что-нибудь почует и начнет разнюхивать… Не считаете ли вы, что следовало бы поручить парочке ребят из Си-Ай-Ди присмотреть за ним?
— Послушайте, Фред, оставьте Паркера в покое. Стоит ограничить газетчика хоть в чем-то, и вы разворошите осиное гнездо. Репортажи о беженцах сегодня не в моде, и я не думаю, что здешние лагеря вызовут у него интерес. Тем более не следует возбуждать его любопытство какими бы то ни было ограничениями. Ваш сегодняшний визит к нему был ошибкой.
— Но, генерал, после той истории в Голландии…
— Принесите шахматный столик, Фредди!
Сазерленд произнес «Фредди» так, словно давал понять, что разговор на эту тему закончен. Колдуэлл что-то пробормотал себе под нос, и они сели играть. Сделали несколько ходов, но Сазерленд видел, что его помощник чувствует себя не в своей тарелке. Он отложил трубку и откинулся в кресле.
— Колдуэлл, я уже пытался разъяснить вам, что здесь не концентрационные лагеря. Беженцы просто находятся в Караолосе до тех пор, пока эти тугодумы в Уайтхолле не решат, как им быть с мандатом на Палестину.
— Но ведь эти евреи такие беспокойные, — проворчал Колдуэлл. — Все-таки немного доброй старой дисциплины, по-моему, им бы не помешало.
— Нет, Фредди, в данном случае нет. Эти люди не преступники, и симпатии всего мира на их стороне. Наше с вами дело — только чтобы не было бунтов, насилия или еще чего-то, чем могла бы воспользоваться враждебная пропаганда. Вы меня поняли?
Колдуэлл не понимал. Ему казалось, что генералу следовало бы быть с беженцами построже, черт возьми. Но с генералами не спорят, если только ты сам не генерал повыше. Все это было так запутано. Колдуэлл двинул пешку.
— Ваш ход, сэр, — напомнил он и поднял голову от доски. Сазерленд, казалось, забыл и об игре, и о нем самом. В последнее время это случалось с ним все чаще.
— Ваш ход, сэр, — повторил Колдуэлл.
На лице Сазерленда была тревога. Бедный старик, подумал Колдуэлл. Был женат на Недди Сазерленд без малого тридцать лет, и вдруг она бросила его и удрала с любовником, лет на десять моложе ее, в Париж. Это был скандал, взбудораживший на многие месяцы военные круги, и Сазерленд до сих пор, видно, еще не оправился от удара. Ужасный удар для генерала, всегда такого корректного. Бледное лицо старого вояки покрылось морщинами, на носу проступили красные прожилки. Сейчас он и впрямь выглядел пятидесятипятилетним, а то и старше.
Брюс Сазерленд думал не о Недди, как полагал Колдуэлл. Он думал о лагерях для беженцев в Караолосе.
— Ваш ход, сэр.
— Да погибнут все твои враги, Израиль! — пробормотал Сазерленд.
— Что вы сказали, сэр?
ГЛАВА 5
Марк вел Китти к столу. Оба тяжело дышали.
— Знаешь, когда я… последний раз танцевала самбу, — сказала она.
— Для твоего преклонного возраста ты это делаешь совсем не дурно.
Марк оглянулся. Зал был забит английскими офицерами в мундирах защитного цвета и белых флотских кителях. Все кругом говорили с четким британским выговором. Марку нравились такие места. Официант принес им еще по стакану, и они чокнулись.
— За Китти, куда бы ее ни занесло! — провозгласил он. — Кстати, мэм, куда вы теперь держите путь?
Китти пожала плечами.
— Ей-Богу, не знаю. В Салониках делать больше нечего, и я места себе не нахожу. Впрочем, есть десятки предложений от Объединенных Наций — во все концы Европы.
— Это была та еще война, всюду полно сирот.
— Что есть, то есть, — согласилась Китти. — Только вчера я получила заманчивое предложение остаться здесь на Кипре.
— На Кипре?
— У них какие-то лагеря для беженцев в окрестностях Фамагусты. Ко мне обратилась одна американка. Кажется, лагеря переполнены, планируется построить новые вдоль шоссе на Ларнаку. Она хочет, чтобы я взяла на себя заботы о детях, их там уйма.
Марк нахмурился.
— Это одна из причин, из-за которых я не смогла приехать в аэропорт. Должна была съездить в Фамагусту, чтобы повидаться с ней.
— И что же ты ей ответила?
— Отказалась. Это евреи. Конечно, еврейские дети, в общем такие же, как все, но мне бы не хотелось иметь с ними дело. Кажется, эти лагеря теснейшим образом связаны с политикой, к тому же они не под контролем ООН.
Марк задумался. Китти шаловливо подмигнула и помахала пальцем перед его носом.
