Вечером когда уставший после дня суматохи в суде я тупо сидел на диване и смотрел в окно, в незапертую дверь негромко постучали. Вставать было лень и я громко предложил:
— Войдите!
Вошел мэтр и с ним сжимая в руке дорогой кожаный портфель зашел утренний так сказать знакомый. Видно там куда я его послал с утречка ему пришлось нелегко и вид он имел понурый и заметно расстроенный.
— Вы сейчас кто? — спросил я мэтра, игнорируя второго посетителя, — Пров Захарыч или Эдуард Викторович?
— Эдуард Викторович, — довольно усмехнулся мэтр, — мой рабочий день уже окончен. У меня знаете ли к вам небольшая просьба.
Небольшая просьба Эдуарда Викторовича, по самым скромным прикидкам тянула тысяч на сто, это в рублях. Его спутник Леонид Алексеевич, мэтр кивнул в сторону второго посетителя, очень уважаемый человек, оказался в форс-мажорных обстоятельствах. Он директор известного на Урале предприятия, приехал на судебный процесс в столицу, а тут просто нелепое, можно даже сказать роковое стечение обстоятельств, его юриста который должен был прилететь сегодня вечером, прямо из уральского аэропорта увезли без сознания с приступом аппендицита. На работе все были уверены, что он улетел в столицу, тут его нет, все выяснилось буквально час назад. Судебное присутствие завтра с утра, искать и найти вечером уже почти ночью в столице приличного специалиста затруднительно и…
— … и зная что вы весьма сведущи в юриспруденции, я решил, обратиться к вам за советом.
— Оплачиваемым советом, — перехватив портфель из левой руки в правую буркнул совершенно неизвестный мне, но возможно известный на Урале директор предприятия.
— Эдуард Викторович, — кисло улыбнулся я, — а почему вы и в нерабочее время так вычурно выражаетесь?
— Привычка — с, — иронично употребив в ответе давно забытый «ерс» засмеялся он, — не поверите, но дома я уже специально слежу за собой, чтобы не говорить этаким образом.
— Если ваш юрист болен, — обратился я уже к Леониду Алексеевичу, — утром заявите суду устное ходатайство об отложении дела, объясните причины. Если процессуальные сроки позволяют, судьи как правило такие ходатайства удовлетворяют.
— Как правило, меня не устраивает, — еще раз буркнул крайне недовольный Леонид Алексеевич, — про эти ваши сроки я ничего не знаю, но мне нужен толковый совет, а еще лучше представитель на суде, пусть дело рассмотрят, а то кататься сюда и дорого и отнюдь не ближний свет, а у меня дома дел невпроворот.
— А почему вы утром читали про Гарри Поттера? — обдумывая как бы потактичнее выпроводить посетителей невпопад спросил я, — возраст у вас как бы постарше, чем это бывает у поклонников фэнтези. Все эти чаши, крестажи, интриги, сексуальные переживания подростков, более уместны для детей.
— Вы я вижу тоже с романами об этом персонаже знакомы, — рассматривая меня и вероятно вспоминая утренний посыл на…, довольно желчно заявил Леонид Алексеевич, — а лично я стараюсь не забывать язык и постоянно читаю тексты на английском. Потом эти романы дают великолепный отдых мозгам.
— Ну я пойду и распоряжусь, чтобы вам принесли в номер легкий ужин и кофе, — откланялся мэтр.
— Ну показывайте свои бумажки и присаживайтесь в кресло, — мрачно предложил я просто буравившему меня взглядом Леониду Алексеевичу, — посмотрю, скажу, что можно сделать и сколько вы мне за это должны. Но предупреждаю, я не супер профессионал адвокатуры, а посредственный специалист из провинции…
Дела бывают разные, неискушенные люди услышав, что имярек выиграл дело на сто миллионов или пару миллиардов (а такие иски рассматриваются и в наших судах и намного чаше чем это можно представить) восхищенно качает головой. А по правовой квалификации такое дело совсем не сложное, и наоборот случается, что цена иска «грошовая», а его квалификация сложнейшая и выиграть его более чем затруднительно.
Дело у Леонида Алексеевича было из разряда тех, что «яйца выеденного» не стоит. Был долг, он подтвержден документально, все ссылки на нормативные акты в иске указаны, осталось озвучить заявление, ответить на уточняющие вопросы и иметь общее представление о порядке рассмотрения дела в суде, вот и все.
— Вот и все, — быстро закончил я консультацию, — могу вам все это конспективно набросать.
— Вы сумму видели? — чуть поколебавшись спросил Леонид Алексеевич.
— Приличная, но отнюдь не астрономическая, — пожал плечами я. Суммы в чужих исках меня меньше всего волновали.
— Дело в том, что мне надо проиграть мое дело, — тихо сказал Леонид Алексеевич, — на основании судебного решения, дебиторская задолжность по данным бухгалтерского учета будет списана, ну и… остальное в общем вас не касается. Удивлены?
— Ничуть, — криво и довольно неприятно усмехнулся я, — сам несколько таких дел проводил, это грамотный юридически безупречный откат. Никаких тайных переводов в офшоры или глупых чемоданов с купюрами. Все проводится исключительно в рамках закона, никто никогда не прицепится, деньги абсолютно чистые, дополнительные расходы с их отмывкой не производятся. Ваш контрагент — партнер весьма грамотный и очень осторожный человек. Если вы намерены грамотно и обоснованно проиграть дело то надо сделать следующее…
Иногда проиграть дело, намного сложнее чем его выиграть, тут есть масса тончайших нюансов. Действительно специально проиграть, продуть, слить, беспроигрышное дело, это проблема. Но у нас в стране именно в этой области мы впереди планеты всей. Еще бы столько лет совершенствоваться в даче и получения взяток. Это по существу единственное наше достижение. Раньше были впереди при освоении космоса, теперь впереди в…
— Странно, что вы про космос упомянули, — довольный консультацией и пивший остывший кофе Леонид Алексеевич, добродушно улыбнулся, — у себя на предприятии мы готовим часть технических деталей и узлов именно для авиакосмической отросли.
— И как у вас там дела?
— А вы что по исковым документам сами не видите? — поставив чашку на столик развел руками Леонид Алексеевич и коротко добавил:
— Хреново, очень хреново. Мы похожи на старика, который уже давно вышел на пенсию, но продолжает работать, чтобы не подохнуть от нищеты. Сменить этого старика уже некому, новое поколение идет торговать, а не созидать.
— Что ж вы такие мрачные образы подбираете?
— Увы, но это не образ, — нахмурился Леонид Алексеевич, — у меня на заводе самому молодому квалифицированному рабочему сорок пять, самому старшему семьдесят. Средний возраст работника у станка пятьдесят восемь лет. Когда они уйдут, мы умрем. Заменить их некем. Даже тысяча гастарбайтеров не заменят одного грамотного рабочего, они просто не сумеют выполнить его работу. А подготовка новых кадров в стране убита. Я один потянуть все это просто не в состоянии, тем более вся прибыль уходит… — он брезгливо потряс листками бумаг, — вот куда она уходит.
— Вам то что? — протирая платком уставшие глаза, равнодушно отметил я, — вы в накладе не остались, вы этими листками трясете, но вы приняли условия игры, а значить тоже хапнете и на теплые моря старость встречать.
— А если мне не все равно? — как выпрыгнул он из кресла и выкрикнул, — Понимаете мне не все равно! И сытая старость мне не нужна! Вам этого не понять. А я хочу творить, создавать, а не просто вкусно жрать потом высирая в заграничном сортире переработанные желудком отходы. Эх, а может я…
А может это на сделанных тобой аппаратах человек с планеты Земля отправится исследовать чужие миры. Это давно еще в детстве говорил ему дед. И всегда с гордостью добавлял, ты мой внук, а я принимал участие в создании первых ракет, это я делал оборудование для ракеты на которой полетел Юрий Гагарин,
