катализаторы, собирая пушистые белые массы влажного воздуха над океанами, сжимая их и насыщая электрическими зарядами. Для всего этого использовалось то же самое оборудование, с помощью которого получали охлаждающие купола, чтобы подать влагу на десятки тысяч ферм: древесных, рыбных, стейк- ферм и просто ферм. Каждый год приносил свои проблемы. Бывало, что в неделю не выпадало ни одного дождя, и подобное иногда случалось по несколько раз в месяц. Но казалось невероятным совпадением, что почти одновременно не сработали сразу три дождевых катализатора, передвигавших три близко расположенных облака. Каждый отказ был очевиден, и дальнейшее расследование так и не смогло установить причины. Может, это было чистым невезением. Но что бы там ни было, каждое облако распалось, изливая содержимое в теплый весенний воздух, пробивавшийся на север с силой и упорством, не знавшими препятствий, пока теплый фронт не достиг Арктики.
До конца воскресенья было еще далеко, когда прежняя полуметровая отметка оказалась взята. Сидя взаперти в своих домах, люди узнали, что через три дня, по самым оптимистичным прогнозам, глубина снега приблизится к пяти-шести метрам... если только не сбудутся худшие предположения — и тогда на их головы свалится до десяти метров мокрого, холодного, гибельного снега.
— Весь мир будет смотреть на нас, — обещала Бренда несколько месяцев назад.
Теперь эти слова вспоминались. Долго пережевывались. Обсуждались. Оспаривались. Но настал понедельник, и слой снега уже был выше роста самого высокого обитателя здешних мест, а солнце хотя и поднялось, но оставалось невидимым, поскольку охлаждающий купол отказывался рассеиваться, но в сорока тысячах домов тихие голоса повторяли одно:
— Она хотела, чтобы случилось именно так.
Люди упорно твердили себе и друг другу:
— Именно этого с самого начала и желала наша соседка.
* * *
Руби по собственной инициативе создала голокомнату, в которую допускала только тех, кто находился поблизости, после чего в понедельник вечером пригласила соседей на собрание. Явились почти все — да и что им еще оставалось? Все, кроме Бренды. Со вчерашнего дня поэтесса упорно не отвечала на звонки и мейлы, а также игнорировала все просьбы об интервью для прессы и телевидения. И носа не казала из дома. Впрочем, ничего удивительного. Самая высокая точка купола приходилась как раз над ее лесом, и главный удар бури был направлен прямо на дом.
— Все это — наглый и отвратительный произвол, — взволнованно и одновременно очень испуганно выпалила Руби. — Поэтому нам необходимо решить, что делать. С Брендой и со всем остальным.
Здесь собрались жители сотни домов. Люди, весь этот год проходившие мимо друг друга, даже не здороваясь, теперь сидели в иллюзорной комнате, негромко переговариваясь и вслушиваясь в реплики соседей. Кого здесь только не было: ученые, рантье, пенсионеры, торговцы. Почти все прекрасно выглядели, были стройны, мускулисты, ничем не болели, занимались зимними видами спорта, а подвалы и гаражи были набиты лучшим снаряжением, которое только можно купить в современных спортивных магазинах. Небольшая флотилия снегоходов стояла наготове, не говоря уже о снегоступах и одежде с подогревом, лопатах и снегоуборочных машинах, а также огромных запасах соли. Зачем беспокоиться: в каждом доме имелись отдельные генераторы, так что с электричеством проблем не будет. Но давящая, гибельная масса снега пугала всех. Необходимо что-то предпринять, но что?
Жители решили создать команды. Сильные мужчины и решительные женщины одевались, как для путешествия на Северный полюс, и выходили на улицу — в снежные джунгли. Мониторы глобальной системы навигации не давали им заблудиться. Они собирали все, что могли, из оборудования и работали быстро и усердно, очищая один дом за другим, сбрасывая непосильную тяжесть со стонущих под снегом крыш.
К утру вторника нападало еще два метра снега. Но дома были в безопасности — по крайней мере, на этот час.
Люди отдыхали до полудня: ели, как портовые грузчики, а кое-кому удалось немного поспать. Потом началась вторая часть операции. Десятки жителей собрались на перекрестках основных улиц: безликие, почти бесформенные фигуры в масках, толстых куртках, теплых брюках и высоких сапогах, в которые уже успел набиться мокрый снег. Снегоступы были обязательны, иначе человек мгновенно погружался в снег до пояса, если не выше. Только по голосам можно было понять, кто есть кто. Один легко узнаваемый голос спрашивал, ни к кому в особенности не обращаясь:
— Ну что, все здесь?
Дюжие мужчины дружно загудели:
— А вы-то зачем пришли, Руби? Пытаетесь загнать себя в могилу раньше времени?
— Прежде всего, это была моя идея, — напомнила старушка. — И во-вторых, поэтесса — моя ближайшая соседка. Разве я могу сидеть дома?
Резкий тон не допускал возражений, поэтому споры мгновенно утихли. Кроме того, нельзя было терять время. Задача предстояла нелегкая, да и нужно сберечь силы, чтобы вечером добраться до своих домов и снова сбросить снег с крыш.
— Все готово! — объявил вожак, помахивая тяжелой рукавицей. — Начинаем!
Ландшафт сделался пугающе простым, плоским, серо-белым, и все было погружено в полумрак. Под снегом скрылись характерные детали пейзажа, а новые и новые пласты приглушали звуки и не давали ничего разглядеть.
В каком-то весьма приблизительном месте группа свернула с улицы. Никто не знал, что будет дальше, и когда они перебрались через погребенный под снегом палисадник, оказалось, что тут снег образовал холмы, колонны и аккуратные небольшие пирамидки. Под каждой скрывалась ель, чьи голубовато-зеленые ветви были изуродованы и поломаны массами безжалостного снега. Над полуповаленными деревьями развевались обрывки экрана, столько лет защищавшего их от палящего солнца.
Самый низенький из мужчин шел вперед, прокладывая дорогу для остальных. Двухсотметровый путь занял почти час. Наконец лес остался позади, и на мониторе глобальной системы навигации показался домик, выглядевший сейчас маленьким, почти игрушечным иглу.
Первая лопата вошла глубоко, но наткнулась только на снег под снегом. Команда образовала неровный круг и принялась орудовать лопатами. Минут через сорок упорного труда они вырыли довольно большую яму, но до крыши не добрались. Кто-то высказал вслух общую мысль: домик уже рухнул под натиском бури. И хотя все молча согласились, работа продолжалась. Время от времени то один, то другой со стоном тряс обмороженными руками, отходил и принимался есть дорожную смесь из коробочки, запивая водой из бутылки, до того спрятанной под одеждой. Некоторые слушали новости по спутниковому радио. Искусственный буран и выпавшие на их долю испытания стали самым важным событием. И хотя на помощь уже была отправлена целая армия солдат и гражданских спасателей, они могли и не успеть. Каждый выступавший по радио соглашался, что опасности подвергаются тысячи жизней, а ученые мужи и законники пытались перещеголять друг друга, описывая кары, которые ждут виновного в преступлении столь гигантских масштабов.
Наконец все приемники были выключены, а лопаты вновь вонзились в снег. Две минуты спустя показались сине-черные изразцы на совершенно целой крыше.
Тут же противно взвыла пара алмазных пил, вгрызаясь в черепицу.
Когда дыру достаточно расширили, худощавый молодой человек пролез на темный чердак и, с помощью включенного фонарика исследовав доски пола и балки перекрытий, выглянул наружу.
— Вот-вот все рухнет! — крикнул он.
— Никого не слышно? — спросила Руби.
— Ничего, кроме треска досок.
Дыру расширили. Пилы и другие инструменты спустили вниз, после чего за первым смельчаком последовали женщина и второй мужчина. Но они забыли веревку — нейлоновый шнур, подходящий на любой случай. Руби схватила моток и скользнула на чердак с ловкостью, поразившей всех, включая ее саму.
— Я вам понадоблюсь, — сообщила она безликим фигурам в масках. — И помните: я единственная, кто бывал в этом доме.
Наглая ложь, которую никто не посмел оспаривать.
