весь этот континент, должна превратиться для нас в неиссякаемый источник бесплатной рабочей силы и тем самым создать ту степень благоденствия для германской нации, которую предначертало ей провидение! Господа! — Голос Гитлера вновь окреп и зазвучал патетически. — В минуту тяжелых испытаний нам необходимо использовать любую возможность, в том числе и союз с азиатами, чтобы сокрушить общего врага. Вот почему я решил поделиться с ними сокровенными секретами рейха — в планах по совместному использованию «оружия возмездия». Японию и временно занятые ею территории надо использовать в полной мере как предмостное укрепление против англоамериканской плутократии. Это, как говорят французы, «тет-де-пон» — временная оборонительная позиция, создаваемая с целью прикрытия наших истинных целей.
Гитлер, сжимая кулаки и судорожно поднося их к подбородку, все больше входил в раж.
— Японские острова, континентальный Китай и Юго-Восточную Азию, вернее их население, путем селекции мы превратим в колониальные муравейники — скопления наших рабов! Да-да! Господа, мы вырастим такой тип азиатов, который будет нашей медоносной пчелой, существующей лишь в качестве сборища «меда». Осуществление этого замысла явится одним из оснований той гигантской платформы, на которой будет покоиться всестороннее благоденствие и процветание чистокровных арийцев, то есть немецкой нации, живущей в условиях тысячелетнего Третьего рейха. Еврейству, цыганам, славянам и прочим народам низшей расы не должно быть места на земле. Полное их уничтожение — вот та воистину историческая миссия, которую на нас возложила сама история!
«Боже мой, что он несет! — думал, слушая фюрера, Шелленберг. — И все это теперь, когда Красная Армия не сегодня завтра будет у стен Берлина, когда открывается новый фронт, и экспедиционные силы антигитлеровской коалиции уже готовы к высадке на наших западных границах… До какой же степени надо потерять всякий здравый смысл, какое надо иметь больное воображение, чтобы в таких обстоятельствах строить такие планы!..»
— Впоследствии, господа, — продолжал говорить Гитлер, — мы оставим японцам, в полном соответствии с их теорией «сопроцветания», эти их «восемь углов мира под одной крышей», точнее — восемь углов и никакой крыши. Нищий, убогий этот народ должен быть доволен и этим!
В этот момент Гитлер попытался изобразить некое подобие улыбки, но ни один из слушателей не смог откликнуться на его зловещую шутку.
— Вы о чем-то задумались, вы меня не слушаете! — обратился Гитлер к Шелленбергу. — Вам, наверное, до сих пор не дает покоя ваше богословское прошлое?.. Оставьте, Шелленберг, в стороне свои божественные сентенции, они вам не к лицу… Чтобы воскресить ваш дух, я поручаю вам обеспечение операции по передаче всей технической документации ФАУ-1. Извольте заблаговременно получить ее у фон Брауна и в самые кратчайшие сроки доставить по назначению.
— Мой фюрер, все будет исполнено в наилучшем виде! — сказал Шелленберг. — А задумался я потому, что меня с первых ваших слов буквально потрясла глубина и широта ваших гениальных замыслов. Еще долго мне придется осмысливать глубочайшие мысли, изложенные вами здесь с таким необыкновенным пафосом, задушевной откровенностью и прямотой.
Лицемер до мозга костей, Шелленберг даже в момент своих горячих заверений и показаний преданности фюреру успел внутренне усмехнуться, вспомнив вдруг русскую пословицу. «На тебе, боже, что нам негоже», — произнес он про себя, преданно, чистыми, честными глазами глядя в лицо Гитлеру.
Такой приговор произнес втайне Шелленберг этой жульнической затее Гитлера с передачей японцам ФАУ-1, лицемерно обставленной им как великое благодеяние.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Следующую неделю Шелленберг посвятил руководству делами по доставке чертежей с новой секретной базы фон Брауна, находившейся в польском генерал-губернаторстве, в Берлин, непосредственно в апартаменты СД.
По договоренности с военным атташатом японского посольства в технологической последовательности были рассортированы документы по основным и вспомогательным узлам, а также отдельным конструкциям и затем тщательно упакованы в ящики из плотного картона.
Предполагалось, что именно такая упаковка окажется наиболее целесообразной и удобной для последующей транспортировки, хранения и переноски, если в этом возникнет необходимость. Кроме того, решил Шелленберг, упаковка столь секретного содержимого в обычные картонные ящики меньше всего привлечет внимание не в меру любопытствующих и прочих подозрительных лиц. Все пришли к единодушному согласию, что никому, конечно же, и в голову не придет, что в такой дешевой и невзрачной таре может находиться что-то хоть сколько-нибудь ценное.
Таких ящиков получилось тринадцать. Бригаденфюрер вновь, лично пересчитав их, остался доволен. Единственное, что его, однако, и несколько обеспокоило и смутило, — сама несчастливая цифра 13, которой исчислялось количество ящиков. Будучи человеком в глубине души суеверным, Шелленберг несколько поколебался, но все-таки, в конце концов, сотворив крестное знамение, дал «добро».
«Слава богу, — думал Шелленберг, — что в деле этом у нас оказалось полное взаимопонимание с фон Брауном…»
Перед тем как встретиться с конструктором, бригаденфюрер собрал всех своих сотрудников, имевших к этому отношение, для специального инструктажа и строго-настрого потребовал, чтобы все возможные недоразумения с инженерами-конструкторами были устранены в момент их возникновения, в самом их зародыше, ибо Гитлер особенно благоволит к этому ученому-выскочке фон Брауну, и несмотря на то, что реализация задания поручена службе СД, все равно из-за малейших эксцессов могут возникнуть крупные неприятности, которые в любом случае будут далеко не на пользу службе безопасности. В первую очередь, естественно, попадет ему — бригаденфюреру Шелленбергу, а он, в свою очередь, постарается, умножив это наказание многократно, переправить его дальше — вниз по служебной лестнице. Только после подписания и формальной передачи протокола в СД всесильный глава внешнеполитической разведки фашистского рейха почувствовал наконец облегчение.
В данном случае при взаимодействии СД с гражданскими службами Шелленберг волновался отнюдь не напрасно: многие люди из СД, зная свое привилегированное положение в рейхе, вели себя не всегда, скажем так, корректно, зачастую высокомерно и оскорбительно к окружающим, и это сходило им с рук.
Однако на сей раз все могло быть иначе, и по вполне понятным причинам: пострадавшими, к тому же здорово, могли оказаться они сами, потому что защиты перед самим фюрером у них не было. Думая о характере сделанных им внушений, Шелленберг все более и более убеждался, что они были и своевременны и правильны.
Прошло еще несколько мартовских дней. Для определения маршрута и способа доставки секретных материалов Вальтер Шелленберг, заручившись поддержкой рейхсфюрера СС Гиммлера, собрал всестороннее секретное заседание верхушки VI отдела РСХА. Оно ему было нужно хотя бы потому, что целые войсковые соединения СС, а часто и отдельные спецподразделения, подчинялись прямо и даже в отдельных случаях непосредственно Гиммлеру.
Шелленбергу же надо было заполучить в распоряжение отдела внешнеполитической разведки рейха какую-то часть линейной охраны СС, чтобы, во-первых, частично снять с себя заботы за возможные в пути опасности, связанные с охраной документов чрезвычайной секретности, и, во-вторых, в любом сложном варианте разделить ответственность за возможные негативные последствия с самим Генрихом Гиммлером, что явилось бы для него, Шелленберга, своеобразным буфером в случае, если операция провалится. Наконец решили: бумаги, которые безостановочно пойдут в Кадис, будут загружены в обычный почтовый вагон, где вместе с почтовыми служащими расположится отделение войск СС во главе с штурмбаннфюрером Готфридом Грубером. Одеть всех сопровождающих решили обязательно в униформу
