– Вы чего-то хотели, – констатировала, а не спросила, Гейл, причем констатировала скорее утомленно, нежели вежливо.
Брансон понадеялся, что ее утомленность – симптом недомогания, бесплатно прилагающегося к восьмичасовому рабочему дню, а не сиюминутная реакция на его персону.
– Я Брансон, – представился он.
Гейл не удостоила его ответом.
– Вы здесь недавно.
Ее равнодушие только усугубилось.
– Я подумал, вы же здесь недавно и, может, еще мало кого знаете, и я бы мог вам... кое-что показать.
– Покажите мне кое-что, – повторила Гейл; черты ее лица сложились в очень задумчивую гримасу. Она пару раз кивнула, помедлила, будто собираясь с мыслями, потом сказала: – Я совершенно не хочу ребенка, – сказала Гейл, и Брансона передернуло: таких откровений он никак не ожидал.
Она продолжала:
– Я совершенно не хочу ребенка, а когда женщина не хочет ребенка, тогда, кроме как менять колеса или передвигать мебель, мужчина ей ни для чего не требуется.
Брансон задумался в поисках столь же краткого аргумента.
– Вы не хотите иметь ребенка, но это не значит, что вы не можете развлечься.
– Типа, в боулинг поиграть?
– Типа, потрахаться.
– А знаете, почему хорошо быть женщиной? Женщины могут развлечься и без мужчин.
– Вы что, лесбиянка? Я никому не скажу, но признайтесь, вы лесбиянка?
Лесбиянка? Это объяснило бы, почему Гейл не в кайф трахаться с мужиками. Но дело в том, что ей было в кайф трахаться с мужиками, и некоторые мужики из ее прошлого были тому подтверждением. Был Джон, который в течение восьми месяцев проматывал ее деньги и бегал за другими бабами, а потом исчез, и с тех пор от него ни слуху ни духу. Нельзя, правда, сказать, что она рыдала до потери сознания и слагала поэмы о несчастной любви. Был еще один, чьего имени она даже не могла вспомнить, этот разговаривал как хозяин и вел себя как хамло, а в остальном напоминал скорее половую тряпку. Его исчезновение тоже стало для нее большой удачей.
И вот к ней еще один подъехал, Брансон его зовут, хочет затащить ее в койку. Но из всего, что видела Гейл, кроме его не вполне пристойных взглядов и ухваток типа 'мы-не-знакомы-но-ты-обязана-со-мной- переспать', в нем не было и толики того, чем располагали двое ее последних мужчин. Так что нет, дело не в том, что Гейл было не в кайф спать с мужиками, просто было очень тяжело найти мужика, с которым стоило бы потрахаться. И сознание, что ей, по сути, все равно, найдет она такого или нет, раскрепощало ее по- настоящему.
В ответ на вопрос Брансона:
– Нет, я не стала лесбиянкой. Я просто освободилась.
Брансон уяснил обстановку. Может, и было время, когда он мог охмурить Гейл и прорваться в райский сад меж ее ног, но это время давно прошло. Гейл никто не нужен. Гейл на кривой козе не объедешь.
Она пошла прочь от Брансона.
Гейл переступила порог и направилась в Вегас.
В большом роскошном лас-вегасском отеле, на двенадцатом этаже, по коридору от лифта, был номер 12-101. Мини-люкс. Дверь заперта, а на ручке табличка – 'Не беспокоить'. В мини-люксе на кровати сидел Джей с телефоном в одной руке и 'Полными лас-вегасским деловыми белыми и желтыми страницами' в другой. На полу лежал Маркус, по-прежнему мертвый и с каждой минутой становившийся все мертвее.
Джей набрал номер. Последние три года он работал помощником у нескольких безымянных, безликих, бездушных, не умеющих разговаривать иначе как кричать агентов, а за три года на такой работе набираешь массу телефонных номеров. До фига и больше. Но еще ни разу Джей не делал этого с такой решительностью.
Раздался гудок... гудок...
– Гостиница 'Лас-Вегас', – ответили на другом конце.
Джей попросил:
– Номер Париса Скотта.
После короткой паузы:
– Извините, Парис Скотт у нас не регистрировался.
Джей повесил трубку. Черт! И все равно это блестящий план – обзвонить все мотели, все притончики куда мог зарулить субъект – несчастный гаденыш – типа Париса. Он будет звонить и спрашивать этого слизняка до тех пор, пока не найдет его. Блестяще. Никому и в голову не мог прийти такой простой и эффективный план. Только тому, у кого в груди ледяное, жестокое сердце убийцы. Джей улыбнулся собственной сообразительности... улыбнулся... пустил слезу, потом опять улыбнулся.
Послышался стук в дверь.
– Горничная, – раздался голос.
– Нет, – ответил Джей. Он уже набирал указательным пальцем следующий номер.
