могуществом. Они еще больше поразились, когда у другого пациента я устранил астазию- абазию и больной начал ходить. Однако на следующей неделе оба пациента возвратились в клинику. Я спросил у Старра, следует ли демонстрировать их снова. «О, нет. Это испортит впечатление», — ответил он. Студенты остались в неведении, и я сохранил репутацию супермена.
Фрейд понимал все эти недостатки. Ему претили грубость и принуждение, которые часто имели место во время сеансов гипноза. Врач должен был кричать на пациента, подобно муштрующему сержанту: «Немедленно делай это!» Кроме того, некоторые пациенты попадали в зависимость от гипноза и не могли без него обойтись. Много лет назад я столкнулся с потрясающим случаем. Мой офис посетил бизнесмен из Буэнос-Айреса, находившийся в Нью- Йорке с деловой поездкой. В четырнадцатилетнем возрасте он жил в Вене и страдал от сильных головных болей. Никто не мог помочь ему, пока он не повстречал Крафта- Эбинга. (Вам известен труд «Половая психопатия», но не забывайте, что Крафт-Эбинг был отличным психиатром.) Он с помощью гипноза устранил головные боли. В последующем семья мальчика эмигрировала в Буэнос-Айрес. Возраст бизнесмена приближался к пятидесяти, и всю жизнь его преследовали головные боли, снять которые можно было только гипнозом. Он никуда не выезжал без уверенности в наличии там хорошего гипнотизера. Перед
поездкой в Нью-Йорк он навел обо мне справки. Выслушав его рассказ, я спросил: «У вас болит голова?»— «Нет», — ответил он. Но добавил, что боль возобновилась бы немедленно при утрате уверенности в возможности подвергнуться гипнозу.
Мало хорошего оказаться в такой ситуации. В последующем мы открыли, особенно благодаря исследованию Шандора Ференци, в чем на самом деле состоит сущность ситуации. Происходит формирование отношения по типу отца и ребенка, как между могущественным родителем и беспомощным младенцем. (Не случайно гипнотизеры отращивают большие бороды.) Психоаналитическая терапия делает ребенка независимым, не склонным опираться на всесильного родителя. Гипнотерапией достигается как раз противоположное. Уже по одной этой причине метод неприемлем. Ваше влияние может действовать некоторое время, но уважение утрачивается даже к великим людям и их воздействие проходит. Таким образом, гипнотизм эффективен, пока человек находится в зависимости. Наша цель, однако, сделать людей независимыми.
Фрейд оставил гипнотерапию, потому что нашел более эффективную замену. В клинике Бернгейма он стал свидетелем впечатляющего эксперимента. Вы знаете, что после сеанса гипноза у пациента обычно наступает полная амнезия относительно происходившего. В эксперименте, однако, была показана возможность восстановления забытого материала посредством убеждения. Сначала пациент говорил: «Я не помню; я даже не знаю, что находился в гипнозе». Если неоднократно переубеждать пациента, он вспоминает все происходившее в гипнотическом состоянии.
Фрейд размышлял об эксперименте и говорил себе: «Если я не могу или не хочу вводить пациента в гипноз, почему нельзя просто убеждением добиться воскрешения в памяти прошлого опыта?» Он попробовал такую технику и получил результат, но не вполне соответствовавший его предположению. Вскоре Фрейд оказался в тупике. Пациент говорил и говорил, но это не прибавляло осведомленности относительно симптомов. По истечении многих месяцев Фрейд понял, что пациент раскрывал именно искомые факты, а он просто не знал, как их интерпретировать. Наконец Фрейд пришел к выводу, что нельзя просто слушать и принимать все буквально. Прежде всего у каждого человека собственный способ выражения, и этот личный символизм необходимо интерпретировать. Например, женщины всех рас и национальностей всегда имеют свои специальные термины для обозначения менструации. Я как-то собрал более трех сотен таких терминов, и большинство из них подразумевает неприятность, например: «быть больным» или «терпеть бедствие».
У примитивных народов менструация всегда окружалась строжайшими табу. Мое объяснение такого суеверного отношения восходит к времени, когда человеческое животное все еще руководствовалось чувством запаха. Менструирующая женщина (как и в царстве животных) всегда привлекает мужчину. Для примитивных людей самым трудным было контролировать себя в период менструации. Но нарушение табу каралось смертью. Чтобы помочь в утверждении контроля, на менструирующую женщину смотрели как на «нечистую» и поэтому нежеланную. Отчасти сходное отношение продолжает сохраняться и у цивилизованных народов. Современная женщина не только использует неприятные термины, но может на самом деле чувствовать себя больной в период менструации. Причина для болезненного состояния обычно отсутствует, просто таким образом женщина скрывает от самой себя истинную природу сексуальной периодичности. Вот почему менструация обозначается секретными названиями, понятными только близким людям.
Но это не единственная функция, которую современный человек вынужден скрывать. В жизни пациента многие важные переживания имели место в детстве, задолго до того, как он мог выразить их словами. В последующем выражение этих переживаний становится возможным только посредством перемещения чувств или, как мы часто говорим, приспособлением их к сегодняшней действительности. Переживания поэтому необходимо объяснять пациенту. В ином случае они продолжают оставаться бессознательными. Кроме того, большая часть раннего опыта впоследствии выражается в абстракциях, а изначальные конкретные образы все еще сохраняются в бессознательном.
Однажды я предложил сорока студентам вообразить, что они художники или поэты, и нарисовать или описать в конкретных образах понятие «благотворительность». Требовалось не определение, а конкретное представление идеи. Я обнаружил существенное различие образов, потому что в каждом случае абстрактное понятие опиралось на личный опыт. Один из студентов нарисовал статную американку, подающую милостыню дряхлой, сгорбленной старухе. Сначала он не знал, откуда взялся образ. По ассоциации студент вспомнил путешествие в Италию, когда одна из туристок надменным жестом подавала милостыню местным нищим. По той или иной причине, совокупность его впечатлений, касающихся благотворительности, растворилась в образе своеобразной картины. Когда мы несколько углубились в тему, обнаружилось, что это обусловлено фактором инфантильной эротики, который обычно не связывают с абстрактной концепцией благотворительности.
Чтобы раскрыть тайное содержание бессознательного, Фрейд разработал метод «свободных ассоциаций» и технику их интерпретации. Вместо опроса пациента в гипнотическом состоянии, что делалось при катартичес-ком лечении, он вызывал свободные ассоциации и интерпретировал их значение. Свой метод Фрейд назвал «психоанализом». Гипнотерапия не предполагает знания истории болезни пациента. Вы действуете подобно хирургу, который оперирует человека, чье лицо закрыто. Хирурга не интересует облик пациента. Гипнотизера тоже не интересует характер пациента, он просто добивается подчинения своей воле. В психоанализе положение совершенно другое. Пациент и врач в равной мере заинтересованы в обнаружении сил, поддерживающих симптомы. Отбросив гипнотерапию, Фрейд раскрыл силы, прежде скрываемые гипнотизмом. Он обнаружил, например, почему у людей происходит забывание, и таким образом достиг понимания механизмов вытеснения.
Я уже рассказывал об открытии Брейера и Фрейда, согласно которому истерические симптомы возникают не в результате вытеснения, а вследствие неудавшегося вытеснения. Пожалуйста, отметьте — не вытеснение, а неудавшееся вытеснение продуцирует симптомы. Постоянно происходит неправильное понимание Фрейда, якобы утверждавшего, что заболевания возникают из-за вытеснения и, следовательно, наилучший способ остаться здоровым— никогда не вытеснять. Теперь только глупец может верить таким вещам или говорить о них. Фрейд и его школа никогда не отстаивали подобную бессмыслицу. Даже животное лишено возможности делать исключительно то, что доставляет удовольствие. Каждое живое существо должно контролировать и контролирует свои побуждения. Подавление или контроль, однако, не имеют ничего общего с вытеснением. Вытеснение с самого начала является бессознательным процессом и обычно происходит в момент зарождения неприемлемого опыта. В качестве иллюстрации позвольте привести вам следующий случай. Много лет назад меня посетил галантный, образованный человек, приблизительно сорокавосьмилетнего возраста. У него имелись разнообразные симптомы, среди которых особое место занимала импотенция. Его лечащий врач не находил никаких органических изменений и поэтому направил ко мне.
Коротко остановимся на анамнезе. Женился пациент в зрелом возрасте на женщине с тремя детьми— двумя сыновьями и дочерью. С бывшим мужем этой женщины он учился в одном классе и дружил. Дети тогда были маленькими, и пациент воспитывал их как собственных. Вскоре у жены возникло хроническое
