Том 2. Стихотворения 1909-1917

Ты, милосердый победитель,
Со мной был ласков и стыдлив.

Склонив на шею мне несмело
Две нежно-огненных руки,
Ты тихо погрузил всё тело
В истому пламенной реки.

Ты все желанья, всё былое
В моей душе дыханьем сжег, —
И стало в мире нас лишь двое:
Твой пленник — я, и ты — мой бог!

Ты обострил мне странно зренье,
Ты просветил мне дивно слух,
И над безмерностью мгновенья
Вознес мой окрыленный дух.

И всем, во мне дремавшим силам,
Ты дал полет, ты дал упор,
Ты пламя мне разлил по жилам,
Ты пламенем зажег мой взор.

Когда ж воскликнул я: «Учитель!
Возьми меня навек! я — твой!»
Ты улыбался, Соблазнитель,
Качая молча головой.

Сентябрь 1909

Париж

Le paradis artificiel[1]

C'est une beatitude calnae el imniobile.

Ch. Baudelaire[2]

Истома тайного похмелья
Мое ласкает забытье.
Не упоенье, не веселье,
Не сладость ласк, не острие.

Быть недвижимым, быть безмолвным,
Быть скованным… Поверить снам,
И предавать палящим волнам
Себя, как нежащим губам.

Ты мной владеешь, Соблазнитель,
Ведешь меня… Я — твой! с тобой!
В какую странную обитель
Плывем мы голубой водой?

Спустились лавры и оливы
К широким белым ступеням…
Продлись, продлись, мой миг счастливый,
Дремлю в ладье, у входа в храм…

Чья шея, гибкая, газелья,
Склонилась на плечо мое?
Не упоенье, не веселье,
Не сладость ласк, не острие.

Нет, ничего мечте не надо!
Смотреть в хрустальный небосвод,
Дышать одной тобой, услада
Журчащих и манящих вод!

Все позабыть, чем жил я прежде,
Восторг стихов, восторг любви…
Ты, призрак в голубой одежде,
Прекрасный миг останови!

Пусть зыблют бледные оливы
Тень по широким ступеням.
Я — недвижимый, я — счастливый,
Я предан нежащим губам.

Сверкает чье-то ожерелье
Так близко… Милая, твое?
Не упоенье, не веселье,
Не сладость ласк, не острие…