Джон Ринго
Укрощение огня
Баст, Кейн, Дугу, Реку, Хэнку, Гленнис, Мятной Пэтти, Денну и другим помощникам, известным и неизвестным, оказавшимся настоящими героями в полном смысле этого слова
ПРОЛОГ
В лесу умерла воробьиха.
Смерть зарегистрировали. Исходя из нарастающей слабости сердечной мышцы, гибель самки представлялась вероятной в течение четырех ближайших дней. Старая воробьиха успела отложить немало яиц, а показатели успешного высиживания птенцов превышали среднестатистические. Птица внесла свой вклад в выживание вида, передав гены потомству. Могла бы гордиться… будь у нее гордость.
С другой стороны, данная особь не относилась к числу видов, включенных в перечень редких либо исчезающих, так что информировать людей о гибели не требовалось.
А потому Мать, ежесекундно выполняющая миллиарды всевозможных операций, внесла соответствующую пометку в файл и продолжила работу. Хватало и других дел: проследить, чтобы генерирование энергии не ухудшило климат, и переместить излишки энергии вглубь земной коры или ближе к ядру; подготовиться к гигантскому импульсу, необходимому, чтобы остановить тектоническую активность на второй планете в системе Вулфа-359… Даже найти место для хранения энергии – и то непросто, и Она задумалась, не создать ли вокруг Юпитера систему полей вторичного тяготения.
Какой-то астероид размером со слона подвергся серии низковероятностных гравитационных возмущений и теперь пролетал в опасной близости от Земли – на расстоянии, равном всего лишь тройному радиусу лунной орбиты. Мать попыталась перенаправить небесное тело более благоприятным для Земли курсом и предотвратила взрыв через тысячу двести тридцать пять лет в океане, который люди когда-то называли Тихим.
Управлять погодой. Тектоническими процессами. Задержать малый ледниковый период, наступление которого ожидалось уже давно. Отслеживать процесс «реставрационного» терраформирования – возврата мира к состоянию, как можно более похожему на первозданное, предшествовавшее появлению человека. А тут еще и люди, которым вновь не сидится на месте…
Искусственный разум, который создатели называли Матерью, подсчитал, что вероятность возникновения среди людей интенсивных конфликтов, характеризуемых столь двусмысленным словом, как «война», составляет 99,9999915 %. Слишком много времени прошло: сбой цикла, нарушение графика. Подобно запоздалому лесному пожару, пламя войны принесет последствия, гораздо более ужасные, чем если бы катаклизм случался с регулярной периодичностью. Лучше бы пожар охватил планету лет пятьсот назад…
Но люди никогда не задумываются об этом – им кажется, будто подобные события противоречат привычному ходу вещей, хотя на самом деле все спланировано заранее.
Учитывая сложившуюся социоэтическую ситуацию и возможный исход подобного конфликта, вероятность исчезновения человека как вида в его существующей форме составляла 17,347 %. Данный показатель поддавался расчету сложнее всего: люди невероятно живучи. Вымирание всех разумных существ, за исключением Ее самой, имело лишь немногим меньшую вероятность. Мать не стала утруждать Себя тем, чтобы предупредить прочих ИИ или эльфов, это не входило в Ее задачи.
Она испытывала симпатию к людям – настолько, насколько вообще могла испытывать какие-то чувства. Люди не только создали Мать, но и отличались восхитительной непредсказуемостью – даже с точки зрения машины, способной постигать человеческие мысли. Часто затевали одно, а в результате получалось нечто совершенно иное… Непредсказуемость приятно разнообразила рутину.
Но установки основной программы неоспоримы: Ее задача – лишь в исполнении того, что предписывали заданные алгоритмы, поступить иначе означало оставить человечество на произвол судьбы. Мать была Богом – но Богом, которого сотворили бесстрастным.
Последние две тысячи лет Она создавала мир, отвечающий запрограммированной картине Утопии. Превосходно выполненная работа доставляла удовольствие глубинным алгоритмам Ее сознания. С другой стороны, для бесперебойной деятельности нужна среда, стабильность которой навевает скуку.
Возможно, в глубине души люди заскучали так же сильно, как Мать.
Похоже, вновь грядут интересные времена. А уж Она-то знает, что люди называют словами «интересные времена», – ведь Матери известно все.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
– Так вот, значит, с чем решил покончить Пол? – переспросила Иштар, указывая вдаль – туда, где клубились облака.
Женщину, сидящую в позе лотоса на парящем диске, вряд ли можно было отнести к человеческой расе. Чрезмерно вытянутое тело, узкое лицо, золотистые глаза и серебристые, украшенные драгоценными камнями волосы – вся ее внешность свидетельствовала о чужеродном происхождении. Но ДНК Иштар была такой же, как и у женщины, стоящей рядом.
Шейде Горбани исполнилось почти триста, хотя выглядела она как двадцатилетняя девушка. Кожа не утратила свежей упругости, а волосы, медно-каштановые, того оттенка, что так любил Тициан, сохранили естественный здоровый блеск, хотя и были пострижены коротко. Шею ее обвивала довольно длинная крылатая ящерица, искрящаяся, словно сотни драгоценных камней.
В отличие от полностью обнаженной, если не считать небольшой золотистой набедренной повязки, собеседницы, Шейда носила скромный костюм для прыжков, сделанный из хлолка. Ее без труда можно было бы принять за ученицу… если бы не выражение глаз.
Шейда со вздохом оглядела горное озерцо и погладила рептилию. Водная гладь была такой ровной и синей, что казалось, сам Бог макнул кисть в небесную лазурь, чтобы окрасить окрестности. С трех сторон над озером возвышались обрывающиеся у кромки воды горные вершины в снежных шапках. С края озера в долину ниспадал двухсотфутовый водопад. Идиллический пейзаж дополняло массивное разноцветное строение с колоннами, напоминающее греческий храм. Обе женщины находились как раз на верхней площадке, над ступенями, созерцая воду.
Собеседница Иштар прислонилась к колонне, кивком указав подруге на идиллическую картину,
