Тот присел и заплакал, давясь, непроизвольно сглатывая и тоненько поскуливая. Понемногу его всхлипывания сделались более редкими. Он успокоился.
— Я презираю себя, — проговорил он, вытирая слезы.
— Разумеется. Но сам не знаешь, за что, — сказал незнакомец. — Ну, теперь все в порядке?
— Да.
— Тогда открути с дерева камеру и положи ее в эту коробку.
Охранник приставил лестницу к дереву и залез по ней. Он отключил сломанную камеру, отвинтил крепежные болты, на которых она держалась, и спустился вниз с камерой на плече. Вынул из коробки новую камеру и положил на ее место сломанную.
— Прикрепи эту, — сказал незнакомец. — Включишь в последний момент, когда я скажу.
Пока охранник вешал новую камеру, незнакомец снял правую перчатку, поднял коробку на правое плечо, поддерживая ее сбоку голой рукой. Когда он повернулся лицом к дому, коробка оказалась между камерами и его лицом и надежно закрыла его. Он засунул руку с пистолетом в левый карман плаща.
— Включай, — сказал он. — Просто скажи, глядя в камеру: «Порядок. Мы возвращаемся.» Ты пойдешь впереди и понесешь лестницу. Я пойду следом за тобой.
Он вернул ему его «уоки-токи». Тот включил камеру, поднес рацию к губам и сказал: «Порядок. Мы возвращаемся.» Отключил рацию, спустился по лестнице, сложил ее, взвалил на плечо и, не оборачиваясь, зашагал по аллее в сторону дома.
Дежурный видел, как двое людей вышли из поля зрения второй камеры и вошли в зону видимости первой. На миг их изображения показались одновременно на двух экранах, потому что обзорные секторы перекрывали друг друга. Потом они вышли на открытое место и исчезли с экрана. С террасы шофер вполглаза наблюдал за их приближением. Во дворе идущий впереди как будто споткнулся и растянулся во весь рост, выронив лестницу, которую нес на плече. Шофер расхохотался и слегка приподнялся в кресле. И тут же снова упал, уже мертвый. Незнакомец опустил на землю коробку с камерой, в несколько прыжков пересек террасу и холл и ворвался в караульную комнату, стреляя на ходу, почти не целясь. Дежурный сполз со стула. Незнакомец закрыл за собой дверь, осмотрел пульт и экраны. Потом подошел к карточному столику, положил на него свой пистолет, надел недостающую правую перчатку; снял с себя плащ убитого охранника, сложил его и бросил на спинку стула. Вытащил из кармана брюк револьвер первого охранника и положил на стол. Забрал свой и вышел в холл. Направился к двери слева от лестницы. Открыл ее. Это была официантская. Человек в ливрее и с пистолетом под мышкой, слуга, он же телохранитель, хлопотал возле подноса с напитками. Он даже не поднял головы, только спросил:
— Тебе налить чего-нибудь?
Потом взглянул на вошедшего и оторопел.
— Отойди от подноса, — сказал незнакомец. — Дальше.
Он выстрелил, как только тот отошел на безопасное расстояние, откуда, в падении, не мог ничего опрокинуть. Человек мягко повалился на мраморный пол официантской. На подносе незнакомец обнаружил два шейкера и пару бокалов. Проверил заряженную обойму. Оставалось еще три пули. Заменил ее полной. Вышел в холл и отправился на второй этаж. Его ухо уловило невнятный шум голосов. Он приблизился к двустворчатой двери и прислушался. Разговаривали двое. Один голос, который он узнал, казался встревоженным, в другом слышались успокаивающие нотки. Несколько раз было упомянуто имя Бремона. Он постучал в дверь. Услышал, как голос за дверью произнес: «Наша выпивка», — и одна створка двери приоткрылась. Он выстрелил в упор и прыгнул вперед, перескочив через падающее тело. Одним взглядом охватил всю комнату и навел пистолет на человека, сидящего в глубоком кресле. Больше здесь никого не было. Человек в кресле, из породы старых красавцев, холеный, изысканно одетый, сохранял еще атлетическую фигуру и правильные черты лица, твердость которых, однако, уже начала оплывать болезненной отечностью. От него за версту несло выскочкой, как от каждого, кто был вынужден специально учиться хорошим манерам и кто поэтому всегда переигрывает. Под глянцевой обложкой модного журнала проступал железный оскал хама. Бледный как полотно, он тупо уставился на пришельца.
— Бремон мертв. Ваши люди тоже.
Александр Альберти обрел дар речи — он пытался сохранить самообладание. До сих пор ему еще ни разу не приходилось сталкиваться с ситуацией, в которой рано или поздно он не становился бы хозяином.
— Сколько вы хотите? — спросил он достаточно твердым голосом.
— Вы мне уже заплатили.
— Я заплатил вам, чтобы вы убили. Теперь я плачу, чтобы вы не убивали. Так сколько?
— Вы прекрасно знаете, что нельзя перекупить контракт.
— Что вы сказали?
— Я заключил по вашу душу контракт с Бремоном.
— Исключено. Он бы никогда на это не пошел. И он не мог вам заплатить.
— Он заплатил мне тем, что я у него попросил.
— Я дам вам столько, сколько вам и не снилось. На хлеб с маслом хватит и еще останется. Поживете наконец в свое удовольствие.
Незнакомец пренебрежительно усмехнулся.
— Ваша жизнь столько не стоит. Кроме того, я был готов убить вас совершенно задаром.
Смертельный страх и недоверие высветились в глазах Альберти.
— Я возьму вас в дело, — проговорил он с усилием. — На равны правах.
— Вы бредите.
Незнакомец рассматривал его самым невозмутимым презрением. И, словно подведя итог своим наблюдениям, закончил:
— Бремон не давал мне покоя. Он не укладывался в мои представления, выпадал из моей схемы. Вы же возвращаете мне веру в себя.
С этими словами он нажал в спусковой крючок. Альберти, с пробитой головой, скорчился в кресле. Незнакомец вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Тихо спустился по лестнице, прошел через холл и террасу. Все было спокойно. Во дворе он поднял с земли складную лестницу и отнес ее в официантскую. На обратном пути забрал коробку с испорченной камерой и вернулся туда откуда проник на территорию виллы. Перелез через стену, предварительно посмотрев по сторонам. Разобрал лестницу из металлических трубок и засунул ее в багажник вместе с камерой, пистолетом и обоймой. Снял перчатки и быстро переоделся, краем глаза следя за улицей. Снова надел перчатки, закрыл багажник, сел в машину, запустил двигатель и нажал на сцепление.
* * *
Залитый лунным светом, сад спал легко и безмятежно. Перед цветником мертвый человек, казалось, тоже задремал, успокоенный ночной прохладой. Незнакомец приблизился к нему. Опустил обойму в тот же карман плаща, где когда-то нашел, взял пистолет за ствол и несколько раз сжал руку человека вокруг рукоятки, с которой его перчатки давно стерли все следы. Бросил взгляд на окна библиотеки, вышел на улицу и уехал по дороге в город.
* * *
Под сонными окнами гостиницы незнакомец открыл багажник машины, засунул в него два больших кожаных чемодана и запер на ключ. Сел за руль и сверился с картой. Затем тронулся в путь. Некоторое время он колесил по еще пустынному городу. Улица Эдгара Аллана По была с односторонним движением. Незнакомец оставил машину, не доезжая двадцать третьего номера, и пошел дальше пешком. На ходу приглядывался к припаркованным автомобилям. Один из них, стоящий неподалеку от дома 23, имел на
