Я уже курпаном стал, а он все - дир-курпан. И его в мою часть переводят. Я его как увидал в строю... - Ладно, стоп. - Василию было не до смеха. - В армейской тюрьме где камеры расположены? - Ясно где, под землей. - Нет, не камеры, в которых сидят, а камеры, через которые следят. Телекамеры. - А зачем... А, понял. Нет, за нами не по телевизору следили, а так, через дырочку в потолке. Мне последний раз полторы недели срока накинули как раз за эту дырочку. Я прямо под дырочкой сидел, а нас было солдат двадцать, не меньше. Теснота, почесаться невозможно. И я прямо на дырочку смотрел и злился. А за дырочкой - свет. Вдруг раз, света нет. Значит, кто-то глаз приложил. А я со зла как харкну! Попал!.. - Потолок, говоришь?.. Василий вышел на середину комнаты, поглядел в потолок. Хотел встать как положено, но невозможно стоять как положено и при этом - с запрокинутой головой. Руки сами сжались в кулаки. Василий молча сверлил взглядом гладкий белый потолок, придумывал слова. Ничего красивого придумать не получилось, пришлось выпалить главное: - Вселенная в опасности! Василий помолчал, привыкая к неудобной позе. Но надо было выложить все, не дожидаясь допроса. На допросе будут глупые вопросы, и если он станет говорить о своем, измаилиты решат, что он пытается сменить тему. Говорить надо сейчас. - Я рассчитываю, что следящее устройство находится в потолке. Я хочу смотреть на вас, пока буду говорить. Вселенная в опасности. Я видел 'призраков' собственными глазами, я могу их подробно описать. Я располагаю сведениями о том, что 'призраки' не состоят на службе у Византии. Я присутствовал во время высадки византийского десанта на Приапе, там же я наблюдал действия 'призраков'. Со мною был местный житель Пурдзан, вот он, здесь. - Эй! - забеспокоился Пурдзан, - я ничего не... Внезапно потолок над головой Василия подернулся рябью, поплыл, вращаясь, будто перевернутая поверхность молока в огромной чашке, в которой помешивают огромной же ложкой. На белой поверхности образовалась воронка, через несколько секунд она выросла до диаметра в три локтя и превратилась в отверстие. Потолок затвердел. В образовавшийся лаз скользнула легкая металлическая лестница, по которой спустились стражники, пять человек, все в черной измаилитской форме с шелковыми повязками на лицах, в куртках тонкой парчи и с пулевыми пистолетами наготове. К поясу каждого стражника были пристегнуты небольшие ножны, а в ножнах - традиционные кинжалы хашей. Пурдзан несколько мгновений восхищенно глядел на кинжалы - наверное, только что прочел о них в журнале. Потом спокойно поднялся с дивана, потер ладони: - А вот и дырочка, Гирей-ага!

ГЛАВА 2.

Прямо над 'залом ожидания' располагался длинный светлый коридор, по которому их и повели - впереди шел один стражник, за ним Пурдзан, за Пурдзаном еще два стражника, потом шел Василий и последние два стражника за Василием. Коридор был совершенно пуст. Следили за ними, разумеется, не через дырочку, да и камера, скорее всего, была не на потолке. 'Идиотом же я выглядел!' - подумал Василий. Может, он и выглядел идиотом во время своей 'арии', но именно благодаря этой 'арии' их с Пурдзаном теперь ждет не допрос, а содержательная беседа. Василий очень надеялся, что так оно и будет. Ну не могут, не должны измаилиты оказаться такими же глупыми, как и византийские центы. Главное, чтобы глупым не оказался Пурдзан. Но Пурдзан пока что вел себя спокойно. Коридор, между тем, кончился, их вывели в небольшой семиугольный зал. В этот зал выходило еще три коридора и три лифта. На мраморном полу, как догадался Василий, была выложена семиконечная звезда Хануми. Звезду топтало множество ног - не менее пяти конвоев ждали свой лифт. Головы подконвойных прикрывали желтые холщевые мешки. Пурдзану и Василию тоже натянули по мешку. Мешок не затруднял дыхания, но в грязно-желтой мгле Василий чувствовал себя неуютно. Мелодичный электронный гонг возвестил о прибытии лифта. Стражник легонько подтолкнул Василия. В лифте было тесно. Голос Пурдзана прозвучал, казалось, издали - мешок скрадывал звуки: - Гирей-ага, мне нельзя... Ой! Видимо, Пурдзана ткнули, чтобы замолчал, тем более - не называл имен. Но Пурдзану было плевать на соображения порядка и секретности. - Нельзя! Тесно! Задыхаюсь!.. Гад! Пурдзана снова ткнули, послышалась возня и вдруг - мощный мужской вопль. Пурдзан дал сдачи, и, кажется, дал от души. Идиот! Василия несколько раз сильно толкнули, стражники все одновременно начали ругаться - не громко, но очень злобно. Кто-то во весь голос крикнул: - Стой! Стрелять... Крик оборвался стоном. Василий сдернул с себя мешок. В узком помещении лифта происходила невообразимая свалка, подконвойные с мешками на головах жались к задней стенке и старались не двигаться, у их ног корчился стражник с перерезанным горлом. Остальные стражники, скользя по крови подошвами замшевых остроносых сапог, пытались скрутить Пурдзана. Кто-то орал в переговорник. Лифт, дернувшись, замер. - Нельзя! - снова крикнул Пурдзан. Мелькнула его рука с зажатым в ней исмаилитским кинжалом. Из-под толпы, прикрыв руками лицо, выполз еще один раненый стражник, между пальцами у него густо сочилась кровь. Василий понял: Пур дорвался до кинжала. Это конец. - Пурдзан! Отста-а-авить!!! Василий моментально охрип - скорее всего, от страха. Пурдзан все еще не сдался. Стражники не стреляют - и в своих попасть боятся, и в Пурдзана тоже: ценный свидетель. Всадить бы ему пулю, кретину... А кинжалом он их режет, как колбасу, у козлов ведь с пеленок любимая игрушка - кинжал. Внезапно стражники все вместе подались назад, придавив Василия к стене. Встав на цыпочки, Василий увидел, что Пурдзан принялся лягаться. Мешка на нем, разумеется, не было, зато в каждой руке - по кинжалу. Копыта мелькали в спертом воздухе, стражники уже не сдерживались, вопили во весь голос. Пурдзан замер... Устал? Только бы стражники в это не поверили. Но двое, все-таки, поверили. Они метнулись к Пурдзану, тот резко подпрыгнул, лягнув их обеими ногами. Стражники на миг замерли, схватились за лица, а Пурдзан, упершись им руками в плечи, снова подпрыгнул, сделал стойку на руках и обеими копытами ударил в потолок лифта. Одна панель вылетела сразу. Василий вспомнил рассказ про дир-курпана: 'Не повезло бедолаге'. Пурдзан, уцепившись за что-то ногами, подтянулся и скрылся в отверстии. Один из стражников кинулся следом, наполовину высунулся в отверстие и сразу же свалился обратно со стоном. Из его развороченной глазницы текла кровь. Стражники, наконец, поняли, что прийдется стрелять, и принялись палить сквозь потолок. Несколько секунд звуки выстрелов прерывались дробным топотом пурдзаньих копыт, потом раздался его истошный вопль - и замер где-то далеко. Стало тихо. Стражники и подконвойные стояли, не шевелясь. Потом двое стражников медленно полезли наверх. Выбрались на крышу лифта. Василий слышал их неторопливые шаги. Стражники вернулись. Оба, сорвав с лиц повязки, промокали потные лбы. - Свалился, - сказал старший, - поехали дальше. Глаза стражника встретились с глазами Василия. Василий пожал плечами. Почесал в затылке. Снова пожал плечами. Ему было стыдно. Стражник намотал повязку на лицо, бросил взгляд на отверстие, пробитое Пурдзаном. Снова повернулся к Василию: - Наденьте мешок, пожалуйста. Дальше двигались молча, как положено. Будто ничего не произошло. Лифт несколько раз останавливался, кого-то выводили, кого-то заводили. Василий был рад, что его лицо закрыто мешком, что ему никого не видно и что он не видит никого. Хорошее изобретение мешок. Если ты чувствуешь себя преступником, мешок тебе просто необходим. А Василий чувствовал себя преступником. Лифт сделал очередную остановку, Василия вежливо поддтолкнули и повели, кажется, опять по коридору. Поворот, снова прямо. Голос стражника: - Осторожно, лестница. Коридор, поворот, еще пара лестниц. Пришли. Стражник снял с Василия мешок. Круглая комната. Помимо той двери, через которую ввели Василия, в комнате было еще две двери с номерными табличками - ноль и один. Потолок украшен светящимся персидским узором, посреди комнаты - круглый стол, вокруг которого стоят стражники и трое подконвойных. С подконвойных тоже только что сняли мешки, один подконвойный мигал и оглядывался, двое других стояли спокойно. Эти двое чем-то очень не понравились Василию. Их лица... Знакомы? Нет, не сами лица, только выражение. Вернее - всякое отсутствие выражения. Совсем недавно он видел точно такие же лица. Если с одного подконвойного снять мундир византийского цента, а с другого - рабочий халат, да нарядить обоих в серые туники... Римляне! Ладно, решил Василий, горячку пороть не буду. Спросят - отвечу. - Прошу. Начинаем. Голос принадлежал человеку, сидевшему за столом спиной к Василию. Знакомый голос. Да и темная лысина обладателя голоса тоже показалась знакомой. Если снять эту черную феску... Свиные уши! Василий решил, что от своих приключений сделался психом. У него мания - всех раздеть. Стражники отошли к стене, подконвойные сели на мягкие вращающиеся стулья. Василий занял свое место и посмотрел в лицо хозяину лысины. Псих, понял Василий, я псих! А если не псих? Ведь это же... - Прокопий Мвари! Мвари!!! Стражники дернулись было, но огромный негр остановил их движением руки. Внимательным взглядом изучил лицо Василия, будто искал какие-то изъяны. Улыбнулся. - Простите? Василий почувствовал себя полным дураком. Даже если это Мвари, не стоило так орать. - Мне показалось, что я с вами встречался... - Едва ли, - ласково ответил негр, - я бы не забыл вас. Мое имя Махмуд Алибас. - Негр откинулся на спинку своего стула, задержал взгляд по очереди на каждом из сидящих. - Я руковожу кафедрой игротехники на философском факультете Валгалльского Медресе, и сюда меня пригласили для проведения методологической игры по

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату