— Почему особенно?
Роберт опустил глаза на осколки своего аярна.
— Ключ сказал ясно: я — Враг.
— Раньше он тебе этого не говорил?
— Нет. Сегодня он добавил кое-что новое.
— А Узы? Как понимать его слова про Узы?
Роберт улыбнулся, обнял брата за плечи и повернул его к выходу.
— Никак. Абсолютно никак, братец. Все, что связано с Узами, — такая древность, что едва ли что- нибудь еще значит теперь.
— Но Ключ сказал…
— Не доверяй Ключу, Финлей. Не доверяй никому.
— Даже тебе?
Роберт остановился у входа в туннель и повернулся к брату.
— Мне особенно. По какой-то причине мы с Дженн оказались в центре внимания Ключа. Вот ей ты можешь доверять. До сих пор Ключ ни разу с ней не разговаривал, и она, таким образом, свободна от его скверны. Постарайся всеми силами держать ее подальше от Ключа.
— Обещаю тебе. Но что ты собираешься теперь делать?
В этот момент высокомерная уверенность в себе, всегда исходившая от Роберта, внезапно оставила его. То, что осталось, было выражением боли и поражения.
— Я еду домой, Финлей. Отвечать на вопросы Гильдии о тебе. Отвечать на вопросы матушки. Агать. Я попытался что-то сделать и снова проиграл. Мне казалось, если я помогу Анклаву, то смогу защитить тебя и Дженн. Я надеялся остановить беду, пока не поздно. Однако я ошибался. Я так же не могу помочь Анклаву, как не мог помочь Беренике. Каждая моя попытка что-то сделать, что-то изменить кончается провалом. Похоже, Ключ оставляет мне единственную возможность, единственный путь, и у меня нет выбора: я должен ему противостоять.
— Но почему? — прошептал Финлей, до глубины души потрясенный отчаянием брата. — Почему ты должен ему противостоять?
— Потому что я знаю, что случится, если я поддамся. — Роберт вздохнул и стал смотреть в темноту туннеля. — Уже почти рассвело. Мне нужно заняться сборами. Нет смысла оставаться и еще больше все запутывать. Мне нужно побыстрее добраться до дому и сообщить матушке, что на самом деле ты жив. Клянусь дыханием Серина, занятный разговор меня ждет!
Финлей ясно видел, как привычная маска скользнула на место; голос Роберта обрел прежнюю решительность. Брат снова казался Финлею олицетворением спокойной уверенности и неотразимого шарма, словно не было всех тех глубоких ран, что нанесла ему жизнь. И это было самым великим колдовством, которое совершил Роберт на глазах Финлея.
— Если ты сейчас уйдешь, Роберт… — Финлей положил руку на плечо брата. — Я ведь должен оставаться здесь, а ты не можешь вернуться. Я не увижу тебя больше, да?
Роберт покачал головой и улыбнулся; в глазах его заблестел смех.
— Ну, Финлей, ты же всегда хотел, чтобы меня не было рядом. Ты был гораздо счастливее, когда я отправился в изгнание.
— Тогда все было иначе. Тогда я еще не понял…
— А теперь понимаешь?
Финлей посмотрел в спокойные глаза брата, но на этот раз без страха, гнева и отчаяния. Впервые в жизни он мог, глядя на Роберта, видеть истину.
— Да. — Роберт поднял брови; это заставило его казаться циничным и уязвимым одновременно. Типичное противоречие…
— Ты делаешь успехи, братец. Теперь у тебя даже появилось что-то общее с Дженн. Но прошу тебя: если она явится сюда, держи ее подальше от Ключа. Не знаю почему, но у меня такое чувство, что Ключ попытается ею завладеть.
— Но чего хочешь ты сам, Роберт? Ответом ему была улыбка.
— Пошли, Финлей. Мне еще нужно собраться в дорогу.
