любовь!»
— Доминик, я хочу стать твоим мужем. Хочу быть отцом твоему ребенку и всем остальным детям, которые, надеюсь, у нас будут. Но не потому, что чем-то обязан королю Майклу, не потому, что долг повелевает мне спасти королевскую семью от позора. — Он протянул ей руку, и Доминик доверчиво вложила ладонь в его ладонь. Маркус крепко сжал ее пальцы. — Я люблю тебя, Доминик. Не знаю, почему не понимал этого раньше. Наверно, был слишком увлечен борьбой со своим чувством, — с сожалением признался он. — Я боялся снова испытать боль, потому и отказывался признать, что сердце мое принадлежит тебе.
Доминик смотрела на него во все глаза. Измученная душа ее боялась верить услышанному, боялась отдаться блеснувшей во мраке надежде.
— Два дня назад ты обвинял меня в том, что я считаю ниже своего достоинства выйти замуж за простого смертного, — напомнила она ему.
Смуглые щеки его покраснели от стыда.
— Доминик, я сгорал от злости и сам не понимал, что говорю. Ты отвергла меня, и мне было очень больно. Я хотел выместить на тебе свою боль и гнев. Хотел убедить себя, что любви в наших жизнях нет места. Меня так поразил твой отказ... — Он обнял Доминик за плечи и, притянув к себе, потерся щекой о ее щеку. — Прости меня, Доминик, — прошептал он. — Прости мою глупость и скажи, что выйдешь за меня замуж!
Все еще не убежденная, она возразила:
— Но ты считаешь, что я тебя не люблю. Это тебя не останавливает? Ты все равно готов взять меня в жены?
Откинув голову, он вгляделся в зелень ее глаз.
— Да, любимая! Моей любви хватит на нас обоих. Я знаю, что смогу подарить тебе счастье и стану хорошим отцом нашим сыновьям и дочерям.
В глазах его Доминик прочла любовь и поверила, что он говорит от чистого сердца. С тихим возгласом счастья она приподнялась на цыпочки и обвила его шею руками.
— Маркус, милый, дорогой, любимый мой! В своей записке я просила тебя прийти сюда, в сад. Я хотела рассказать, как сильно, как горячо люблю тебя! И думала — надеялась, — что, если признаюсь в своих чувствах, ты взглянешь на наш брак по-другому. Но ты... ты словно подарил мне райское блаженство!
Вместо ответа Маркус крепко прижал ее к себе.
— Райское блаженство — сжимать тебя в объятиях, Доминик, — прошептал он, склонившись к ней. — И я никогда, никогда тебя не отпущу! Я не позволю тебе уйти от меня, как Лизе!
Доминик счастливо замотала головой и крепче сжала его плечи.
— Маркус, я никогда, никуда от тебя не уйду! Мне кажется, уже четыре года назад я знала, что ты, и только ты, предназначен судьбой для меня. Я и уехала от тебя только потому, что знала: все равно от судьбы не уйдешь. Но ты женился, и я решила, что для меня надежды нет. Вот почему я отдалась Брайсу: думала, что он поможет мне забыть тебя. Но в то утро в Эдембургском аббатстве, увидев тебя впервые после разлуки, я поняла, что мои чувства так и не умерли!
Вместо ответа Маркус прильнул к ее устам долгим поцелуем.
— Не понимаю, за что мне такое везение, — прошептал он, отрываясь от нее, чтобы глотнуть воздуха. — И ты, и малыш...
Он погладил ее по выпуклому животу, и Доминик нежно улыбнулась.
— Это мне повезло, — ответила она.
— Я горжусь тем, что смогу назвать твоего ребенка своим, — заверил он. — И буду любить его или ее — так же крепко, как и прочих наших детей.
Зеленые глаза ее затуманились слезами радости.
— Теперь понимаю, за что тебя так ценил мой отец. Где еще найти такое великодушие, такую чистоту сердца?.. Но, Маркус, — торопливо добавила она, словно вдруг что-то сообразив, — я не прощу себе, если испорчу твою репутацию! Люди будут думать, что я ношу твоего ребенка...
Улыбаясь, он покачал головой.
— Доминик, ты удивительная женщина! Меня никто не упрекнет. Любой мужчина, едва взглянув на тебя, поймет, что я просто никак не мог удержаться... Пожалуй, так оно и есть, — добавил он вполголоса, усмехнувшись лукавой, чувственной усмешкой.
Она ответила ему улыбкой, полной нежности и обещания.
— Насколько я понимаю, долгая помолвка тебя не устроит?
Рассмеявшись, Маркус взглянул в лицо женщине, которая только что дала согласие стать его женой. Ему казалось, что сад вокруг засиял новыми красками и весь мир сделался свеж и благоуханен, словно в первый день творения.
— Милая, на долгую помолвку у нас не будет времени! Малыш вряд ли согласится подождать, так что, чем скорее мы скажем твоим родным, тем лучше.
— Ты хочешь... прямо сейчас? — расширила глаза Доминик.
Вместо ответа он подхватил ее под руку и повлек за собой к замку.
— Почему бы и нет? По-моему, для начала новой жизни время самое подходящее. Что скажешь?
Начало новой жизни. И любви, которая продлится вечно. Да, теперь Доминик была готова встретиться лицом к лицу с родными и со всем белым светом.
— Я готова, — прошептала она.
Доминик и Маркус решили прежде всего зайти к Джозефине и поговорить с ней первой. Однако, войдя в замок, они увидели Эдуарда и Люка, спешащих в семейную гостиную.
— Николас искал вас обоих, — бросил на бегу Эдуард. — Кажется, у него какие-то новости о расследовании.
Доминик и Маркус обменялись встревоженными взглядами.
— Вы не знаете, мама у себя? — спросила Доминик дядюшку.
— Всех попросили собраться в гостиной, — объяснил Эдуард. — Возможно, королева уже там.
— Брифинг королевского семейства! — шутливо заметил Люк.
Эдуард бросил на сына неодобрительный взгляд, и тот осекся, виновато покосившись на Маркуса и Доминик.
— Прошу прощения, — пробормотал он. — Я просто хотел разрядить напряжение.
Маркус кивнул в ответ и обнял Доминик за плечи.
— У нас тоже есть новость, о которой лучше объявить не откладывая, — произнес он, награждая возлюбленную нежной улыбкой. — Ну что, пойдем?
Доминик не пришлось уговаривать. Слишком долго она таила любовь даже от себя самой и теперь сгорала от желания выкрикнуть на весь мир, что любит Маркуса больше жизни!
— Да, — ответила она. — Я хочу поговорить с мамой до... до того, как Николас вывалит на нас очередную дурную весть.
Войдя, они увидели, что вся семья уже собралась в гостиной, рассевшись на креслах, диванах и кушетках.
Королева Джозефина заняла свое обычное место в кресле перед камином. Увидев, что дочь входит в комнату рука об руку с Маркусом, она обратила на них пристальный взгляд, и на губах ее заиграла добрая, понимающая улыбка.
— Так вот он — человек, за которого ты решила выйти замуж, — обратилась она к дочери.
Маркус изумленно повернулся к Доминик:
— Откуда она знает?
Доминик покраснела, а Джозефина от души рассмеялась.
— От матери такое не скроешь, — объяснила она.
Только в этот миг Доминик по-настоящему ощутила ту крепкую, неразрывную связь с матерью, которой ей так недоставало в детстве и юности. И от этого счастье ее усилилось — хоть ей и казалось, что быть счастливее просто невозможно.
