Папа больше не сомневался в святости Франциска и понял замысел Божий. Но не чрезмерна ли проповедуемая им бедность? Не искушает ли он тем самым Бога, желая, чтобы Бог позаботился о каждом из собратьев после того, как они отказались от того, что матерински даровано им Провидением? Не стоит ли смягчить эту строгость?
Он снова призвал Франциска и выразил ему свои опасения, разделяемые некоторыми кардиналами.
Франциск в ответ вдохновенно и рыцарственно воспел госпожу Бедность, восхваляя ее как прекраснейшую даму, завоевавшую сердце Небесного Царя, в Чьем облике запечатлелось благородство Отца.
Неужто такой Отец не позаботится о Своих возлюбленных детях?
Папа был тронут. Его опасения рассеялись.
— Ступай с Богом, — сказал он, — и проповедуй с сотоварищами покаяние, как Он вам внушит. Когда возрастете числом, сообщите, мы дадим вам новые дозволения и возложим на вас новые поручения.
Сердце Франциска ликовало: устами Иннокентия с ним говорил Христос.
Снаружи первое летнее солнце затопляло светом площадь перед Латеранским собором.
Глава ХI,
Летней порой, когда занимается заря и листья подрагивают при первом ветерке, поднимаются стайками птицы и поют утреннюю хвалебную песнь.
С такой же радостью встали в одно прекрасное утро июня 1209 года 'кающиеся мужи Ассизи' и, распевая песнь, отправились в обратный путь.
Кто бы увидел их в грубой и ветхой одежде, обросших бородами, с песней на устах, тот счел бы их веселыми бродягами.
Однако это были самые серьезные в мире люди. Они избавились от всего, что имели, отложили всякое земное попечение, всецело предавшись служению Божию.
Птицы потому и счастливы, что не сеют, не жнут, но поют и летают — как предписано Богом. Если же Господь заботится о птицах, неужто Он не позаботится о людях, которые живут, как птицы? Радость поющих была вполне обоснованной.
Задержавшись в окрестностях Орте — где красота местности и очарование вод Тибра, смешивающихся с водами Неры, казалось, склоняли их остаться там навсегда, — они снова отправились в путь, и, одолев первую Апеннинскую гряду, спустились в долину Сполето.
Там, в Ривоторто, их ждало старое уединенное жилище. После одобрения Устава эта убогая лачуга, где сложилось первое братство, стало, в том числе юридически, первой обителью — “
В Ривоторто они зажили так, как жили до посещения Рима: чередуя благочестивые молитвы с делами благотворительности.
Франциск часто посылал их попарно по окрестностям: проповедовать, ухаживать за прокаженными в ближнем лазарете, зарабатывать себе простую пищу, помогая крестьянам в полевых работах.
Франциск был противником всякой праздности.
Раб Божий тогда лишь может протянуть руку за подаянием без угрызения совести и с радостью, когда он заработал его каким-то трудом.
Всякая работа хороша, если не оскорбляет Бога и не угашает духа благочестия и молитвы.
Он не хотел, чтобы братья 'походили на мух', которые всюду обретаются, но разносят лишь пустоту души, ничего доброго не делая и всем докучая.
Таких, при надобности, можно и поучить палкой, и под замок посадить. А если не захотят исправиться, пусть уходят из ордена.
История сохранила для нас важнейший документ, показывающий, как сильно новое религиозное движение влияло в то время на жизнь Ассизи.
В ноябре 1210 года между простолюдинами и феодалами, а лучше сказать, между городской знатью и простым народом Ассизи, был заключен договор. Вспомним войну 1202 года, которую породила непримиримая вражда между знатью и беднотой. Знать надменно попирала права бедняков, которые жили либо как изгои, разными средствами измышляя себе пропитание, либо как бездушные и безликие рабы, не отрываясь от земли; измучившись такой жизнью и ожидая избавления, они постепенно, под воздействием новой демократической конституции города, пробуждались к свободе. В этих условиях договор от ноября 1210 года — это поистине чудо: примирение враждующих можно объяснить только благотворным влиянием нарождающегося францисканства.
Любовь Христова соединила братством души и уравняла под 'одеждой покаяния' сословные различия. Смиренное слово кротких 'братцев', всюду проповедовавших мир, осуждавших ненависть и подававших пример презрения к земным благам, отягощающим души, принесло плод любви и позволило примирить враждующие стороны.
“Да будет мир в ваших душах и ваших домах, — сказал Франциск, — ибо велико милосердие Господа. Он сподобит нас положить конец войне, сеющей раздоры среди Eго творений. В сердце каждого – спасение от нее: избавьтесь от алчности и гордости и станете свободными”.
Свобода воссияла над Ассизи в этот серый ноябрьский день благодаря расцвету религиозной жизни.
Ряды ордена постоянно пополняются новообращенными. Их уже не считают. Этот поток не иссякнет в веках.
Среди второго поколения францисканцев немало тех, кто оставил особый след в истории ордена.
Вот некоторые из них: Массео да Мариньяно, отличавшийся красноречием, благородством облика и великой ревностью к молитве; Леоне, овечка Божия и духовник св. Франциска; Илия, исполненный многих дарований и организаторского таланта; Руфин, благородный двоюродный брат св. Клары, созерцательная душа; Джинепро, простая и верная душа; Фома Челанский, высший ум и первый биограф Святого; Гульельмо Дивини, которого св. Франциск окрестил братом Пацификом, видный поэт при дворе Фридриха, повсюду признанный как 'король стихов'; Джованни Паренти, первый Генеральный Министр ордена, и другие, перечислять которых было бы слишком долго.
Обитель в Ривоторто стала так тесна, что братья с трудом могли разместиться в двух кельях.
Во избежание беспорядка Франциск велел углем написать имя каждого на потолочных балках, чтобы им легче было найти свое место.
Но однажды случилось нечто, из-за чего братьям пришлось покинуть скромную обитель и искать нового пристанища, как ласточкам — нового гнезда.
Как-то один из местных крестьян, погоняя осла, стал на пороге и закричал:
— Входи, мы тут пригодимся.
Франциск понял, что тот хочет сделать, но не воспротивился. Он вспомнил слова Христа, который учил искать новое место, если тебя согнали со старого, и обратился к собратьям, сказав:
— Я знаю, что Господь призвал нас не для того, чтобы жилище наше служило стойлом скоту, но чтобы показывать людям путь к спасению.
Спокойные и безмятежные, братья по двое вышли из своего бедного приюта и отправились тропкой в сторону заката.
Их сердца переполняла неубывающая радость, радость от близости к Христу.
'Лисицы имеют норы, и птицы небесные — гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову', — сказал Христос.
