назад на диван. Но еще больше его удивило то, с какой легкостью она с ним справилась. Очевидно, он все же чуточку перебрал.
– Я хЪчу поговорить с тобой, – четко проговорила она, возвышаясь над ним, словно добившийся победы завоеватель. Ник потирал грудь, не сводя с нее глаз и признавая, что пока, похоже, придется подождать с намерением вернуть бренди. Похоже, на сегодня выпивки с него хватит.
– Ну так начинай, – повторил Ник и закурил. Вне себя от ярости, Мэгги выхватила сигарету у него изо рта и со всего маху впечатала ее в пепельницу.
– Да перестань же! – ей злостью крикнула она. – Прекрати, понял? Ты мне уже все глаза намозолил, с меня хватит. Ты хочешь, чтобы я извинилась перед тобой? Хорошо, извини! Извини, что скрывала от тебя Дэвида. Я и правда страшно жалею. Но этого уже не исправишь! Дело сделано, обратного хода нет, понимаешь ты? Так что давай с этим покончим. Сейчас, с этого самого момента, мы должны начать строить семью, а о какой семье может идти речь, если ты будешь злиться на меня из-за Дэвида?
Темно-карие глаза Мэгги, широко распахнутые, были полны гнева и сверкали, как когда-то в прошлом. Его девочка снова была рядом с ним. От этой мысли на душе у него потеплело.
– Ты считаешь, что я не имею права злиться?
– Хорошо, пусть имеешь. Но пора наконец разобраться: либо забыть об обиде, либо продолжать портить то, чего мы уже добились. Дэвид признался мне, почему он сказал эту глупую фразу на ферме! Потому что вдруг почувствовал, как ему хочется, чтобы его отцом был ты.
– Я и
Секунду Мэгги молчала. От злости она готова была грызть ногти, и Ник вдруг к немалому своему изумлению обнаружил, что чем больше она злится, тем быстрее тает в нем последняя обида. Внутренне он уже готов был признать, что, как бы ни было тяжело оскорбление – а этого не убавить, – пора перешагнуть через него. И дело тут не просто в прощении. Дело в том, чтобы остаться вместе. Узы, связывающие их, настолько крепки, что никакие проступки, кем бы они ни совершались, не в состоянии разорвать их. Он еще немного позлится, а потом все забудется и они начнут все сначала. Разве не так складывались их отношения все время?
– Значит, ты намерен продолжать дуться? – нарушила молчание Мэгги, глядя на него так, словно собиралась испепелить, а затем отвернулась. – Ну и дуйся. Мне наплевать.
Она направилась к выходу, но Ник быстро поднялся с дивана.
– Магдалена, – мягко проговорил он. – Иди сюда.
– Да ну тебя к черту! – в сердцах проговорила она, не оборачиваясь.
– Магдалена, – повторил он, и в голосе послышались веселые нотки.
Яростно взмахнув подолом атласного халата и гордо подняв голову, Мэгги, не говоря ни слова, исчезла за дверью.
– Иди сюда, маленькая ведьма, – крикнул ей вслед Ник, слегка уязвленный. Он двинулся следом и неожиданно для себя обнаружил, что ноги плохо его слушаются. – Магдалена!
Она была уже на полпути к холлу. Видя, что Мэгги не обращает на него внимания, Ник прибавил шагу. Очевидно, услышав его шаги, смягченные ковром, Мэгги бросила через плечо быстрый взгляд и, подхватив длинный подол халата, метнулась к лестнице. Она преодолела уже почти половину ступенек, когда он настиг ее, подхватил на руки и, перескакивая через две ступеньки, понес наверх. Теплое, податливое и неожиданно тяжелое тело женщины источало запах чистоты и мыла, и, судя по его реакции, более мощных возбуждающих запахов в мире в тот момент не существовало.
– Отпусти меня!
– Тс-с! – прошептал он. – Мальчика разбудишь.
Затем, окончательно подчиняя ее своей воле, он закрыл ей рот поцелуем. Секунду-другую ее губы оставались плотно сжатыми: молчаливый протест против его власти, но вскоре Мэгги сдалась и, чуть слышно простонав, обвила руками его шею, отвечая поцелуем на поцелуй. По спине Ника пробежал радостный холодок.
– Я люблю тебя, – выдохнул он, внося ее в мягкий полумрак спальни и плечом захлопывая за собой дверь. – Люблю…
Опустив ее на кровать, он лег рядом, и долгое время ни один из них не говорил ни слова.
Глава 42
Мэгги разбудил резкий поток света. Сонно моргая, она старалась понять, где она и что происходит. Она у себя в спальне, а рядом спит Ник…
Но кто же тогда зажег свет?
– А ну, вставай, шлюха! – прорычал знакомый голос, и, когда жесткая рука, грубо схватив ее, рванула с постели, Мэгги обуял смертельный ужас. Лайл!
Одного короткого взгляда на безумное бледное лицо мужа и пистолет у него в руке было достаточно, чтобы все понять. На Лайле была незнакомая ей одежда: темно-коричневые вельветовые брюки, слишком широкие и короткие, и коричневая водолазка. Грубая, дешевая одежда, которую сам Лайл никогда бы не купил. Интересно, где он ее взял, мелькнуло у Мэгги в голове, и она тотчас же подумала, как это глупо.
Лайл что-то пробормотал – она не разобрала, что именно, не в силах оторвать взгляда от его лица, искаженного яростью и ненавистью. Где-то внутри нее нарастало знакомое гнетущее чувство: ощущение грозящей ей смертельной опасности.
Кроме Лайла, в комнате оказались еще трое. Двоих она видела впервые, а третьим бы Гамильтон. Все вооружены. Гамильтон… Значит, он тоже замешан?.. Предчувствие ужаса все нарастало. Она лучше чем кто-либо знала, на какую мерзость и жестокость способны Лайл и Гамильтон, стоит им только объединиться.
Один из незнакомцев, приставив револьвер к уху Ника, заломил ему руку за спину. Ник, неподвижный и молчаливый, лежал на животе, и его загорелая спина резко контрастировала с бледно-розовой простыней, обернутой вокруг тела. Настороженная неподвижность Ника подсказала Мэгги, что он тоже отдает себе отчет во всей серьезности происходящего. Рядом с кроватью в своей клетке что-то бурчал, чистя перышки и бочком передвигаясь по перекладине, Горацио; его оранжевый глаз то широко распахивался, то вновь сужался, фиксируя необычное полуночное оживление в спальне. Движения попугая привлекли внимание Лайла, и он быстро обернулся в его сторону. Убедившись, что никакой опасности нет и что это просто- напросто птица, Лайл вновь занялся Мэгги.
– Надеялась, что я мертв, так ведь? – прошипел он с нескрываемой злобой, и губы его искривила Довольная усмешка, а лицо приобрело бордовый оттенок. – Ну, шлюха, наконец-то я с тобой покончу!
Только в этот момент Мэгги осознала, что стоит перед ним совершенно голая.
– Пусть оденется, – донеслось у нее из-за спины: голос Гамильтона звучал начальственно-резко.
Трое мужчин занялись Ником, выволакивая его из постели, а Лайл повел ее в гардеробную и пристально, со сверкающими глазами следил за тем, как она одевается. Трусики. Бюстгальтер. Джинсы. Свитер. Быстро скользнув в туфли на резиновом ходу, Мэгги обернулась к мужу. Он посмотрел на нее с ледяной усмешкой на тонких губах – той самой усмешкой, которая пронзала до мозга костей, леденила кровь.
– Ну и как он в постели? – произнес Лайл, но Мэгги, не в силах побороть ужас, не издала в ответ ни звука. Лайл протянул руку и больно ущипнул ее за грудь. Она поморщилась и вскрикнула.
– Магдалена! – Резкий возглас Ника тут же оборвался после глухого удара. Мэгги, не дожидаясь, пока Лайл прикажет ей следовать обратно, бросилась в спальню.
Ник был уже полностью одет: все то же самое, что накануне вечером, когда он нес ее на руках по лестнице, – джинсы, рубашка, носки. Руки, закованные в наручники, заломлены за спину, а по лбу струится кровь. Всего лишь на мгновение их взгляды встретились, и Мэгги прочла в его глазах, что он, как и она, прекрасно понимает: сейчас они оба на волосок от смерти.
– Я так и знал, что ты жив, – спокойно проговорил Ник, глядя на Лайла. – Ты успел выпрыгнуть из машины, прежде чем она рухнула вниз, так ведь? Я понял, что если это получилось у Магдалены, то почему не могло получиться и у тебя? Освещения на том повороте не было, да и дождь лил как из ведра. Когда ты понял, что удрать не удастся, ты начал соображать быстрее. Что ж, отличный план и отличное исполнение. Но ты все испортил, вернувшись обратно.
Лайл рассмеялся.
