недостатком. В городе за ним закрепилась репутация нелюдима. Ходили даже слухи, что у него припрятано золотишко которое он нарыл, шатаясь по прерии и якшаясь с индейцами.
К одиннадцати годам Макс был таким же подвижным, сильным и неутомимым, как его индейские сверстники. В своём физическом, да и умственном развитии он намного превосходил городских ребят. Он лихо скакал без седла на любой лошади, мог попасть из ружья в глаз суслику с расстояния ста ярдов. Мускулистый, подвижный, с длинными, подрезанными на индейский манер чёрными прямыми волосами, он почти не отличался от гордых сынов прерий, если бы не тёмно-голубые глаза и белая кожа на незагорелых участках тела.
Однажды вечером, когда семья сидела за поздним ужином, Сэм пытливо взглянул на сына и проговорил:
— В Додже открывается школа.
Макс вопросительно посмотрел на отца, потом на мать, не зная, дозволено ли ему говорить. Решил, что лучше промолчать, и сосредоточенно уставился в свою миску.
— Я тебя записал, сын. И заплатил десять долларов.
Макс решил, что ему можно высказаться.
— А зачем мне школа?
— Чтобы научиться читать и считать.
— Зачем?
— Ну, человек должен уметь кое-что ещё, кроме как скакать на лошади и без промаха бить дичь.
— Ты же обходишься без этого? — с детской прямотой спросил Макс.
— Теперь другие времена, сынок. Когда я был мальчишкой, никаких школ здесь не было и в помине. Сейчас образование может очень даже пригодиться.
— Я не хочу.
— А я сказал, пойдёшь! — рявкнул Сэм, потом добавил уже более спокойно. — Я уже обо всём договорился. Ты будешь спать в задней комнате на конюшне Олсена.
Канеха не совсем поняла, о чём говорит муж, и переспросила на языке кайова:
— О чём это ты?
Сэм ответил ей на том же языке:
— Школа — это большой источник разных знаний. А без этого наш сын никогда не сможет стать большим вождём среди белоглазых.
Такое объяснение вполне удовлетворило Канеху.
— Он пойдёт, — убеждённо произнесла она. — Для нас большое знание означало великое знахарство. — Она молча вернулась к плите.
На следующий день Сэм отвёз Макса в школу.
Учительница — из обедневшей южной аристократии — подошла к двери и приятно улыбнулась Сэму.
— Доброе утро, мистер Сэнд.
— Здравствуйте, мэм. Вот привёл в школу сына.
Учительница посмотрела на него, скользнула безразличным взглядом по Максу, оглядела школьный двор.
— А где он? — озадаченно спросила она.
Сэм подтолкнул Макса вперёд.
— Поздоровайся с учительницей, Макс.
Макс в новых штанах и куртке из оленьей кожи и в таких же расшитых мокасинах неловко помялся и буркнул: — Здрасьте, мэм.
Учительница брезгливо скривила губы.
— Но это же индейский ребёнок! — оскорблённо воскликнула она. — У нас школа для белых.
Сэм смерил её тяжёлым взглядом.
— Это мой сын, мэм.
Учительница обиженно поджала губы:
— Полукровок мы тоже не принимаем.
Презрительно передёрнув плечами, она повернулась уходить, но её остановил ледяной голос Сэма, в котором слышалась еле сдерживаемая ярость:
— Мне наплевать на ваши религиозные убеждения, мэм, равно как и на то, что вы думаете о равноправии национальностей. Не забывайте, однако, что вы не в вашей родной Вирджинии, до которой отсюда добрых две тысячи миль. Кроме того, вы взяли с меня десять долларов и будете учить моего сына, как и всех остальных, если не хотите, чтобы я подпалил ваш «только для белых» пансионат с четырёх углов.
Казалось, от праведного гнева у учительницы раскалилось и вот-вот лопнет пенсне на шнурке.
— К-как вы смеете так разговаривать с д-дамой, мистер Сэнд?
— Я разговариваю с ней так, как она того заслуживает. Советую вам, мэм, изменить ваши убеждения, если хотите прижиться в этих краях.
— Пускай даже я соглашусь, — поостыла учительница, — другие родители не потерпят, чтобы их дети учились вместе с индейцами.
— Вы плохо о них думаете, мал. И потом, они слишком хорошо знают Сэма Сэнда.
Учительница взглянула на него в явном замешательстве.
— Вас, жителей Запада, трудно понять, — наконец произнесла она и с сомнением посмотрела на замершего в напряжённой позе Макса. — Ну, тогда хоть переоденьте его, чтобы он не очень выделялся среди других детей. И подстригите.
— Это можно, — опять добродушно прогудел Сэм. — Пойдём, Макс, сначала в магазин, потом к цирюльнику. Слышал, что сказала учительница?
Отец и сын чинно прошествовали к универсаму в центре города. На симпатичном лице паренька отражалась напряжённая работа мысли. Наконец, он не выдержал и повернулся к отцу:
— Пап, я что, не такой, как другие?
Сэм остановился от неожиданности. Потом присел рядом с сыном на корточки и заглянул ему в глаза:
— Конечно, как и все живые существа в этом мире. Где, скажи, ты видел двух абсолютно одинаковых бизонов или мулов! Правда, бывают двойняшки. А вообще-то все люди вроде бы похожи, но в то же самое время и различны.
К концу того первого учебного года он стал гордостью своей учительницы. К её немалому удивлению, Макс Сэнд занял первое место в классе по успеваемости. Он буквально схватывал всё на лету, учёба давалась ему удивительно легко. Перед тем как распустить детей на каникулы, мисс Адамсон заручилась словом Сэма Сэнда о том, что он приведёт к ней сына и на следующий год.
Первую неделю каникул истосковавшийся по дому Макс только и делал, что чинил, прибивал, красил, строгал.
Однажды вечером, когда он, усталый, шёл спать, Канеха повернулась к Сэму, чинившему конскую сбрую.
— Послушай, Сэм, — сказала она по-английски. От удивления тот едва не проглотил большую цыганскую иглу, которую держал во рту. Впервые за двенадцать лет жена обратилась к нему по имени.
— Что? — вытаращился он.
Кровь ударила в лицо Канехе, и она сама подивилась своей дерзости. Индейские жёны никогда ни о чём не спрашивали своих мужей — только отвечали. Канеха потупила глаза.
— Скажи, это правда, что наш сын один из лучших учеников в школе белоглазых?
Сэм озадаченно посмотрел на жену и тихо проговорил:
— Да, дорогая.
— Я горжусь им, — перешла Канеха на язык кайова. — И я благодарна его отцу, отважному охотнику и удачливому добытчику.
— Ну и что дальше? — подозрительно глянул Сэм на жену, чувствуя, что такая прелюдия неспроста.
