— Откуда?
— Мы работаем с частным детективным агентством, которое помогает нам в таких случаях. Я подключила их и сейчас.
Она провела меня в бар, остановилась перед столиком в углу. Из-за него поднялся молодой мужчина.
— Ник Джонс, Стивен Гонт, — представила нас доктор Дэвис. — Ник — один из лучших специалистов агентства.
Мужчина застенчиво протянул руку, которую я тут же пожал.
— Добрый вечер, мистер Гонт, — говорил он с сильным техасским акцентом.
Частного детектива я представлял себе совсем другим.
Таким, как показывали их в фильмах и на телеэкране.
Передо мной же стоял высокий, под два метра, худющий парень. В ковбойской шляпе, сдвинутой на лицо, застиранной рубашке под мятым темно-коричневым замшевым пиджаком, синих, линялых джинсах. Длинные каштановые волосы падали на шею. Кончики длинных усов обрамляли подбородок.
— Добрый вечер, мистер Джонс.
— Зовите меня Ник, — попросил он.
Мы сели. Доктор Дэвис заказала себе виски с водой, мне — со льдом. Ник пил пиво.
— Расскажите мистеру Гонту, что вам удалось выяснить.
От акцента в миг не осталось и следа, он стал деловым, профессиональным.
— В одиннадцать утра объект остановил грузовик на автостраде, тянущейся вдоль тихоокеанского побережья.
На нем она доехала до автозаправки в Санта-Монике, неподалеку от бульвара Заходящего Солнца. Там пересела на другой грузовик, который и довез ее до Лос-Анджелеса. Шофера мы пока не нашли, поэтому не знаем, где он ее высадил.
— Как вы вышли на первого шофера? — спросил я.
— Большинство большегрузных трейлеров, обслуживающих междугородные перевозки, оборудованы радиопередатчиками. Я сам говорил с шофером.
— У нее были деньги?
Ответила доктор Дэвис.
— Когда она покинула клинику, нет. Все по-прежнему в сейфе.
— Ей нужны деньги. Я не знаю сбытчика наркотиков, который давал бы товар в кредит.
— Деньги у нее есть, — вставил Ник.
— Откуда вы знаете?
— Она получила их от шофера.
— Какого черта он дал ей деньги?
Он молча смотрел на меня.
Официантка принесла наши бокалы. Свой я осушил наполовину одним глотком.
— Вы должны ее понять, — в голосе доктора Дэвис слышалось сочувствие. — Это болезнь.
Я не ответил.
— Уже половина одиннадцатого, — продолжил детектив. — По пятницам на Стрип жизнь начинается в одиннадцать. Если она не нашла сбытчика, есть шанс, что она еще там. Я попросил моих друзей в полиции поглядывать по сторонам.
— Хорошо, — кивнул я.
— Да и нам самим не повредит съездить туда. Вдруг наши глаза окажутся зорче.
Я допил виски.
— Я готов. Моя машина на стоянке.
— Отлично, — детектив встал. — Встретимся на пересечении Стрип с Кларк-стрит.
— Я поеду с вами, — доктор Дэвис повернулась ко мне. — У Ника не очень удобный автомобиль.
— Меня он устраивает, — сухо ответил детектив. — И соответствует моему образу.
Я коротко глянул на него. Второй раз за день я услышал это слово. Весь мир вдруг озаботился своим образом.
Но я не знал, о чем говорит Ник, пока не увидел, как он садится в машину.
Темно-зеленый джип с приводом на все четыре колеса.
Стрип — часть бульвара Заходящего Солнца, протянувшаяся через Западный Лос-Анджелес и ограниченная с запада Городским национальным банком, а с востока — аптекой Шваба, что неподалеку от Центра Литтона.
Дома на Стрип старые, на первых этажах полно закусочных, заштатных магазинов, новые административные здания — большая редкость.
Днем Стрип всего лишь автострада, связывающая Беверли-Хиллз и Голливуд. Вечером все разительно меняется. Вспыхивают неоновые вывески. Дискотеки и рестораны оглашают улицу рок-музыкой. Тротуары заполняют подростки. Их тысячи. Высокие, низенькие, худые, толстые, всех цветов кожи. Они ходят, разговаривают, осматриваются, просто стоят. Над ними висит слабый запах марихуаны, а полицейские, медленно проезжающие по Стрип в патрульных машинах, молят Бога, чтобы в этот вечер дремлющий вулкан не взорвался.
Ник поджидал нас, как и обещал, на углу Кларк-стрит. Мы двинулись к нему, но он чуть качнул головой, показывая, что делать этого не следует, и неторопливо зашагал по Стрип.
Мы — за ним. Упустить его мы не могли. Он возвышался над толпой минимум на голову. Казалось, он знал всех, юношей, девушек, взрослых. Иной раз останавливался, чтобы перекинуться с кем-то парой слов, затем шел дальше.
Так мы добрались до «Закусочной Гейтли», где он развернулся и зашагал в обратном направлении.
— Пока ничего, — прошептал он, когда мы поравнялись. — Прогуляемся в другую сторону.
Мы выждали, пока он отойдет ярдов на двадцать, а затем повторили его маневр.
Так мы и ходили до двух часов. Наконец, Ник направился к зданию, в котором не светилось ни одного окна.
Мы последовали за ним.
— Сбытчиков нет. Все залегли на дно. Что-то их напугало, но я не смог выяснить, что именно.
— Что теперь будем делать?
— Я хочу заглянуть в несколько мест. Но вам туда хода нет. Как мне с вами связаться, если возникнет такая необходимость?
Я глянул на доктора Дэвис.
— Как насчет моего дома?
Она кивнула.
Я продиктовал ему телефон, и он нас покинул. Мы подождали несколько минут, а затем вернулись к моей машине.
— Как у вас красиво, — доктор Дэвис оглядывала гостиную.
— Я бы выпил, — я направился к бару.
— Мне тоже не повредит глоток-другой.
Я плеснул виски в два бокала, один протянул ей. Мы молча выпили. Она подошла к громадной стеклянной двери, ведущей на террасу, посмотрела на лежащий перед ней Лос-Анджелес.
— А на террасу выйти можно?
Я нажал соответствующую кнопку, дверь отъехала в сторону. В гостиную влился прохладный ночной воздух.
Далеко внизу светились огни. В черном небе мигали красные точки: самолет заходил на посадку.
— Как тихо, — выдохнула она.
— Потому-то я и построил здесь дом. А до студии езды всего ничего.
Она посмотрела на меня.
— Работа очень важна для вас?
— Раньше мне казалось, что да. Сейчас — не знаю.
— Странно, как время меняет наше мнение о себе.
