позаботиться о ней. Нужно сделать все, чтобы ей было удобно, решил он, а потом… Потом будет видно.
Он подхватил ее с кушетки, чуть раздраженный тем, что она уперлась рукой в его плечо, словно защищаясь.
— Я уверена, что могу идти.
— Не сомневаюсь. Тебе нужна сухая одежда, — сказал он, вынося ее из комнаты, — горячее питье и тепло.
О да, подумала она. Все это звучало чудесно. Почти так же чудесно, как и то, что ее несли вверх по широкой просторной лестнице, словно пушинку.
Но все это было романтическим восприятием, которое было свойственно матери. Рука ее по-прежнему с опаской упиралась в его плечо, которое, казалось, было высечено из камня.
— Спасибо за… — Кейлин умолкла. Она чуть повернула голову, и теперь ее лицо было рядом с его лицом, глаза — в нескольких дюймах от его глаз, губы ощущали его дыхание. Острое, неожиданное и глубокое волнение пронзило сердце. За этим последовало сильное потрясение, которое напоминало узнавание.
— Я вас знаю?
— Разве ты не знаешь ответа на этот вопрос? — Он чуть наклонился, запыхавшись. — Твои волосы пахнут дождем. — И в тот момент, когда глаза ее расширились, Флинн провел своими губами, чуть касаясь, от ее щеки к виску. — И у твоей кожи его вкус.
За долгие годы он научился растягивать удовольствие. Пить маленькими глотками, даже когда хочется выпить залпом. Сейчас он смотрел на ее рот, представляя вкус ее губ. Он увидел, как они, задрожав, раскрылись.
Ах, да.
Он притянул ее к себе. Женщина застонала от боли. Он отпрянул, присмотрелся и увидел разорванный свитер и свежую царапину ниже плеча.
— Ты ранена. Почему, черт возьми, ты не сказала об этом раньше?
Потеряв терпение, он зашел в ближайшую спальню, положил ее на край кровати. Одним движением стащил с Кейлин свитер через голову.
Пораженная, она закрылась руками. — Не прикасайтесь ко мне!
— Как я могу обработать твои раны, не прикасаясь к тебе? — Он нахмурил брови. На ней был бюстгальтер. Он знал, что это так называется, и видел, как женщины носят это — по телевизору и на снимках в тонких книжках, которые назывались журналами.
Но он впервые увидел реальную женщину, облаченную таким образом.
Ему это очень понравилось.
Но всем этим восторгам придется подождать, пока он не увидит, в каком состоянии находится эта женщина. Он нагнулся, начал расстегивать ее брюки.
— Прекратите! — Она попыталась оттолкнуть его, отползти назад, но ее вернули на место, причем не очень вежливо.
— Не будь глупой. Терпеть не могу женских фантазий. Если бы я хотел тебя изнасиловать, то уже сделал бы это. — И, так как она продолжала сопротивляться, он вздохнул и взглянул ей в лицо.
И увидел страх — не глупость, но животный страх. Девственница, подумал он. Ради Бога, Флинн, будь осторожен.
— Кейлин. — Теперь он говорил тихо, голос его действовал так же успокаивающе, как бальзам на рану. — Я не причиню тебе вреда. Я только хочу посмотреть, где ты ранена.
— Вы врач?
— Вот уж точно нет.
Он казался таким оскорбленным, что она чуть не засмеялась.
— Я умею лечить. А теперь не двигайся. Мне нужно было раньше снять с тебя мокрую одежду. — Его глаза встретились с ее глазами, и казалось, что они становились все ярче и ярче, и вскоре она не видела ничего, кроме них. И она вздохнула. — А теперь ложись, вот так, хорошая девочка.
Загипнотизированная, она опустилась на шелковые подушки и, покорная, словно ребенок, позволила раздеть себя.
— Святая Мария, какие прекрасные у тебя ноги. — Из-за того, что он отвлекся, простое заклинание ослабло, и она снова заволновалась. — Мужчина, получивший право созерцать, — пробормотал он, затем встряхнул головой. — Посмотри, что ты с собой сделала. Везде синяки и царапины. Тебе что, нравится боль?
— Нет. — Язык казался слишком неповоротливым. — Конечно же, нет.
— Некоторым нравится, — пробормотал он и снова нагнулся над ней. — Посмотри на меня, — потребовал Флинн. — Смотри сюда. Не отводи взгляд.
Ее полузакрытые глаза сомкнулись, когда она словно вплыла в то состояние, которого он хотел добиться, — сразу оказавшись над болью. Он завернул ее в стеганое одеяло, направил свой взор в сторону камина, и огонь с треском вспыхнул.
Затем он оставил ее, чтобы сходить в свою мастерскую и приготовить снадобье.
Он держал ее в состоянии легкого транса, пока ухаживал за ней, поскольку не хотел видеть всех этих девичьих ужимок, которые могли вызвать его прикосновения. Боже, сколько времени прошло с тех пор, когда он прикасался к женщине, плоть к плоти.
Во снах она была под ним, тело ее страстно желало его. Он целовал ее и чувствовал, как она отдавалась и выгибалась, поднималась и опускалась. И тело его жаждало ее.
Теперь она была здесь, и ее прекрасная кожа была вся в синяках. Теперь она была здесь, и не знала почему. Не узнавала его.
Отчаяние и желание охватили его.
— Леди, кто ты?
— Кейлин Бреннан.
— Откуда ты?
— Из Бостона.
— Это в Америке?
— Да. — Она улыбнулась. — Это в Америке.
— Почему ты здесь?
— Я не знаю. А где это «здесь»?
— Нигде.
— Совсем нигде?
Он протянул руку, прикоснулся к ее щеке.
— Почему вы печальны?
— Кейлин. — Измученный, он схватил ее за руку, прижался губами к ее ладони. — Они послали тебя ко мне, чтобы я снова познал радость — только затем, чтобы потерять ее?
— Кто — «они»?
Он поднял голову, ощутив ярость. Отступил, отвернулся и стал смотреть на огонь.
Он мог погрузить ее в более глубокий сон, в царство сновидений. И там бы она вспомнила, что это было, узнала бы то, что уже испытала. И рассказала бы ему. Но если ничего не получится, он этого не перенесет. Не сможет перенести, оставшись в здравом уме. Он вздохнул.
У меня впереди моя неделя. И женщина станет моей до того, как эта неделя истечет. От этого я не откажусь. От этого я не отрекусь. Этим вам меня не сломать. Даже с ее помощью.
Он снова взглянул на Кейлин, вновь обретя твердость и решимость.
Эти семь дней и семь ночей — мои, и она — тоже. Что остается до последнего удара последней ночи, то остается. Таков закон. Сейчас она моя.
Словно выстрел пушки, прогремел гром. Не обращая на это внимания, Флинн подошел к кровати.
— Проснись, — сказал он, и глаза ее открылись и прояснились. Пока она поднималась, он подошел к массивному резному шкафу, распахнул дверцы и выбрал длинное платье из синего бархата.
— Это тебе подойдет. Одевайся, потом спускайся вниз. — Он бросил платье в изножье кровати. — Тебе нужно поесть.
