Победительница

Мы катились к центру города. Я заметил со своей площадки, что вагоновожатый шепчется с юной дамой. Ну, что интересного он мог ей сказать? Ему вообще запрещено говорить с пассажирами во время работы. Но, к моему удивлению, молодая женщина пересела на одно сиденье поближе к тому месту, где вагоновожатый крутил своими рычагами, а он внимательно слушал, что она ему говорит.

Всё дальше катимся мы к центру, останавливаемся, берём пассажиров, опять останавливаемся, и пассажиры выходят; всё идёт своим чередом. Монро-стрит уже близко. Я думаю: безумец, а местечко выбрал себе с умом. Перекрёсток этот тихий, спуститься в колодец никто не помешает. А дальше я думаю, что мне не раз приходилось видеть, как обслуживающий персонал нашей компании спускается в такие люки и приводит в порядок всё, что может там, в подземелье, выйти из строя. Но если кто задержится в люке и состав на него случайно налетит, то это — как пить дать — несчастного укоротит; от «грипа» к кабелю тянется якорь, так что башку непременно оторвёт.

Когда до Монро-стрит оставался один квартал, я пошёл на «грип». Вагоновожатый и молодая дама молчали. Я только напоследок заметил, как вагоновожатый кивнул, словно соглашаясь с чем-то, после чего он, уставившись в одну точку, смотрел только вперёд и мчался на бешеной скорости. У нас тогда ещё длинный Пат был вагоновожатым, ирландец. I

«Slack here a bit!» — сказал я ему, как мы это обычно говорим. Это означает: сбавь скорость. Там, куда мы неслись, я как раз увидел чёрную точку, похожую на человеческую голову, торчащую из-под земли.

Потом я посмотрел на молодую женщину, её взгляд был прикован к той же точке, она сидела, судорожно вцепившись в сиденье. «Одна мысль о каком-то возможном происшествии уже взволновала её! — думал я. — Что же будет с ней, когда она увидит, что это её собственный муж и он хочет покончить с собой!»

Но длинный Пат не сбросил скорость. Я крикнул ему, что в колодце человек — никакого впечатления. Теперь голова была уже отчётливо видна, этот безумец стоял в колодце лицом к нам. Тогда я выхватил свисток и выдал оглушительный сигнал к остановке; Пат не снижал скорости, через несколько секунд не миновать беды. Я забил в колокол, потом выскочил на переднюю площадку и схватился за рукоятку тормоза. Но было поздно; прежде чем остановиться, трамвай с визгом пронёсся над люком.

Я спрыгнул на землю, я был потрясён, но помнил отчётливо, что должен кого-то спасать, а тот будет сопротивляться. И тут же опять вернулся на «грип» и вообще много суетился. Вагоновожатый, казалось, был тоже в шоке и задавал бессмысленные вопросы — был ли в колодце человек и как это могло произойти, что он не остановил трамвай. Молодая женщина кричала: «Ужасно! Ужасно!» В лице её не было ни кровинки, и она всё так же судорожно цеплялась за сиденье. Но она не потеряла сознание и вскоре спустилась с «грипа» и ушла.

Собралась толпа, голову несчастного нашли под задним вагоном, туловище осталось в колодце, якорь зацепился за подбородок и срезал голову. Мы убрали тело с путей, подошедший полицейский отнёс его в сторону. Констебль записал все имена, а что касается меня, то все пассажиры могли засвидетельствовать, что я звонил и свистел и под конец я-то и затормозил. Доложить о происшествии в контору должны были эксперты нашей компании.

Длинный Пат попросил у меня нож. Я понял его по-своему и сказал, что на сегодня нам хватит происшествий. Тогда длинный Пат улыбнулся и показал мне свой пистолет; нож ему нужен совсем не для забавы. Получив нож, он простился со мной, объяснив, что работать здесь он больше не может; ему тяжело говорить об этом, но довести состав до конечной станции придётся мне, там мне дадут другого вагоновожатого. И он объяснил мне, что я должен делать дальше. С ножом мне придётся проститься, сказал он, — он пойдёт поищет глухую подворотню и срежет там свои форменные пуговицы.

С тем и ушёл.

Мне ничего не оставалось, как добираться до станции самому; за мной скопилось несколько составов, ожидавших, чтобы я поскорее освободил путь. И поскольку кое-какой опыт вождения у меня всё же был, то добрался я до станции без приключений.

В один из вечеров перед Новым годом я бесцельно бродил по городу. Подойдя к железнодорожному вокзалу, решил заглянуть внутрь — оживление, царившее там, меня чем-то привлекало. Я вышел на перрон и увидел поезд, который вот-вот должен был тронуться. Вдруг кто-то окликнул меня по имени, улыбающийся человек стоял на ступеньках вагона и звал меня. Это был длинный Пат. Я не сразу узнал его; он был элегантно одет и к тому же расстался со своей роскошной бородой.

У меня вырвался возглас удивления.

— Тсс, ты что шумишь? И кстати, чем закончилась та история? — спросил Пат.

— Нас допрашивали, — ответил я. — Тебя разыскивают. Пат сказал:

— Я уезжаю на Запад. Что мне здесь делать? Семь-восемь долларов в неделю, из них четыре уходит на жизнь. Хочу купить землю и стать фермером. Как ты понимаешь, деньги у меня есть. Захочешь присоединиться, найдётся и для тебя фруктовая плантация где-нибудь в районе Фриско.

— И не могу поехать, — ответил я.

— Пока не забыл, вот твой нож. Спасибо, выручил. Но знаешь, служба в трамвайной компании ничего тебе не даст. Я проработал три года, но так и не вырвался бы, если б не тот случай.

Раздался свисток.

— Ну, прощай, — сказал Пат. — Да, кстати, сколько заплатил тебе тот несчастный?

— Десять долларов.

— И мне столько же. В общем-то, заплатил он неплохо. Но жена лучше.

— Жена?

— Ну да, его молодая жена. Она заключила со мной небольшую в сделку. Тысчонка-другая не имели для неё значения, уж очень ей хотелось разделаться с мужем. Вот на эти деньги я и собираюсь изменить свою жизнь к лучшему.