Высшие буржуа

в поле экрана появилась кухня (стены не были препятствием для телеглаз кита). В кухне дородная кухарка готовила что-то в огромной гротескного вида чугунной сковороде, рядом на плите в чугунном же горшке кипело и варилось какое-то кушанье (определить, что именно готовилось в горшке, было невозможно, - как по причине ограниченности силы кита в приближении и увеличении предметов, так и по причине состояния содержимого горшка, далекого от готовности). Далее Старфайндер настроил экран на хозяйский кабинет, где за письменным столом сидел пожилой мужчина весьма сурового и аскетичного вида, разбирающий пачку каких-то бумаг; потом на экране появилась гостиная, где о чем-то весело разговаривали двое молодых людей. Потом, неожиданно на экране появилась спальня, где в кресле сидела красивая женщина около тридцати лет, ее ноги были укрыты пледом.

- Это она, Старфайндер! - воскликнула Кили. - Это Бет. Ты нашел ее, Старфайндер. Ты нашел ее!

Старфайндер прошел к своему креслу и уселся перед обзорным экраном. Кили сидела, все так же напряженно подавшись вперед.

- Но она ничего не сочиняет, Старфайндер, - заметила Кили, - просто сидит в кресле и ничего не делает. Ну почему она не сочиняет свои 'Португальские сонеты'?

Старфайндер испытал соблазн ответить, что женщина со средним или даже более среднего достатком, сколько бы ей лет ни было, как правило не обременяет себя лишним трудом, и по большей части как раз-таки не занимается ничем, то есть сидит и ничего не делает, но промолчал и не сказал ничего. Как бы там ни было, Элизабет Баррет была инвалид; с другой стороны, не стоило своим цинизмом портить настроение ясноглазому ребенку, никакой практической пользы от этого не будет.

Приглядевшись, они обнаружили, что глаза Элизабет Баррет закрыты. Более того, ее грудь опускалась и поднималась в ритме размеренного дыхания. У ее ног в пятне полуденного солнечного света лежала, обложкой вверх, раскрытая книга, явно выскользнувшая у Элизабет из рук, когда та заснула.

- Знаешь, что мне кажется? - подал голос Старфайндер. - Мне кажется, что Элизабет спит.

- Но этого не может быть! Как ты мог подумать такое! Разве может Элизабет заснуть над книгой стихов Робертса?

- Почему ты решила, что это книга стихов именно Робертса?

- А чьи еще стихи она может читать в эту пору, как не его? Ведь через год она выйдет за него замуж!

Кит был того же мнения, что и Старфайндер.

сообщил кит.

- Эх вы! - воскликнула Кили.

- Хорошо, спит Элизабет или нет, это сейчас не так важно, - подытожил Старфайндер. - Зато я отлично знаю кое-кого другого, кому следует идти спать.

Кили медленно поднялась из кресла. Поглядев на Старфайндера долго и со значением, она подчеркнуто повернулась к нему спиной и ушла с мостика. Потом, внезапно обернувшись, она стрелой подлетела к нему, поцеловала в щеку и, шепнув на ухо: 'Спокойной ночи', убежала в свою каюту, которую называла 'моя комната', расположенную рядом с каютой Старфайндера.

После ухода Кили Старфайндер еще довольно долго ощущал на щеке ее поцелуй, хотя и не позволял чувствам взять над собой верх. Он не мог позволить себе оказаться хоть на малую толику тронутым чувствами, потревоженными поцелуем юной невинной девочки, до краев полной любви и преданности, ввиду того, что стоящая перед ним задача требовала холодной сосредоточенности мысли, которую нельзя было нарушать непозволительными для него теперь глупыми сантиментами.

Некоторым образом корни его проблемы восходили к тем временам, когда Старфайндер еще служил обычным конвертировщиком в орбитальных доках на Альтаире 4, к тем временам, которые кит описывал так:

имея в виду, что если бы Старфайндер теперь отремонтировал до конца его вспомогательный мыслительный центр, о котором Иона, разрушивший главный центр, ничего не знал, то кит повиновался бы Старфайндеру весь остаток своей долгой жизни, доставляя его, по пожеланию, куда бы и когда бы то ни было, то есть в любую точку 

 (пространства) и 

 (времени).

И тем не менее корни проблемы могли быть прослежены и даже еще дальше в прошлое - до тех времен, когда сам он еще звался Иона и убивал космических китов, как считалось, для того чтобы заработать себе на жизнь, но на самом деле потому, что хотел отомстить китам за то, что один из них ослепил его, хоть и временно, за те шрамы, что остались у него на всю жизнь. Он убивал китов до тех пор, пока однажды не увидел в одном из них свое лицо и понял, что убивать китов дальше просто не может.

Конечно же, не ново под луной, что проблемы никогда не бывают простыми, а всегда сложными, но сложность его проблемы все-таки была уникальной. Кили Блю, дитя постпролетарского общества, развившегося на планете Ренессанс (Андромеда 9), составляющих которое членов она называла 'высшими буржуа' из-за их привязанности к ценностям среднего класса и затхлой атмосфере взаимных отношений, похитила у своих сородичей звездного угря, проходящего экспериментальную конверсию в орбитальных доках Ренессанса (где отец Кили работал конвертировщиком). Угорь был похищен Кили исключительно ради того, чтобы 'освободить его от рабства'. Три недели спустя (по времени Ренессанса), угорь, которого Кили назвала 'Паша' и которого очень сильно любила, прилепился к киту Старфайндера, после чего принялся активно потреблять жизненную субстанцию кита, вещество типа '2- омикрон-ви'. Старфайндер проник на борт угря, уговорил Кили перейти с ним вместе на кита, где, после продолжения уговоров, ему удалось убедить Кили приказать угрю отлепиться. Сразу же после этого кит, действуя под влиянием инстинктов, протаранил и уничтожил угря. Старфайндеру следовало бы предвидеть такой исход, явившийся для него полной неожиданностью.

Угорь, несмотря на свой огромный размер, был питомцем Кили, она считала себя его хозяйкой, и горе от потери питомца поглотило ее с головой. Резюмируя текущее состояние дел, кит сообщил, что:

'говоря' тем самым, что с этих пор он, Кили и Старфайндер являются друзьями навеки в Океане 

 (пространства) и 

 (времени). Прошло несколько дней, и Кили так же полюбила кита 'Чарли', как раньше была влюблена в 'Пашу'. Задачей же Старфайндера был вернуть Кили к ее родителям из 'высших буржуа'.

На первый взгляд, это не представляло собой никакой проблемы. Без сомнения предстояло пережить большое количество слез и слов прощаний; но не стоило сомневаться, что со временем Кили забудет и Старфайндера и космического кита и снова полюбит своих 'высших буржуа', несмотря на то, что сейчас, как ей казалось, она презирает их. Единственной проблемой были финансовые и юридические компенсации, которые предстояли на Ренессансе. Украденный Кили угорь принадлежал орбитальным докам Ренессанса ('Орбитальные Доки Корпорейшн') и по самым скромным подсчетам стоимость угря составляла около 10 миллиардов долларов. Даже по законам Ренессанса казалось маловероятным, чтобы двенадцатилетнюю девочку привлекли к уголовной ответственности за угон угря; но тем не менее кто-то должен был заплатить десять миллиардов.

Старфайндер был беден как церковная мышь. Даже кит - собственный корабль - и тот официально ему не принадлежал.

Он также сомневался, что родители Кили были настолько обеспеченными люди и имели необходимую сумму на счету в банке города Кирт, являющегося аналогом Нью-Бедфорда в создании звездных угрей и штаб-квартирой Орбитальных Доков. Но как бы там ни было, родителям Кили предстоит найти 10 миллиардов долларов. Непонятно, как они смогут это сделать. В случае если их дочь все же окажется подпадающей под уголовное наказание, хватит ли у ее родителей денег на то, чтобы нанять адвоката, достаточно ловкого и опытного, чтобы избавить Кили от тюрьмы?