людей разумных. Вот, казалось, что со всем этим скоро будет покончено, основные рычаги для этого уже задействованы. А межнационального согласия, всё же, нет, и процессы национального возрождения только достигают своего апогея. И чем дальше, тем сильнее народы отталкиваются не только от ненавистного центра, но и от самой России, которая сама бьётся ещё в силках сверхцентрализованных политико- экономических структур советской империи.
Вроде бы, борьба России за демократические принципы и институты власти, тем более, её реальные шаги и достижения в этом направлении, оказывает благотворное влияние на политические процессы в других республиках империи, независимо от степени автономности их от центра. Тому примером сегодня может служить тот факт, что только с укреплением в российском руководстве демократических сил обрели реальную силу акты государственного суверенитета даже в республиках Балтии и Закавказья, являющихся флагманами в борьбе за национально-государственную независимость. Именно борьба русского народа за возрождение своей государственности в её конкретных атрибутах и естественных границах открыла народам окраин РСФСР простор для действий в своих национальных интересах. Ко всему сказанному можно добавить ещё и то, что все народы империи прекрасно понимают и осознают приоритет России в формировании политических процессов на всей одной шестой части Земли, да и во всей Восточной Европе. Осознают умом и сердцем. Всё равно кризис доверия к ней — факт очевидный для всего мирового сообщества. Говорить о скором его преодолении тоже не приходится. Наоборот, в некоторых аспектах есть основание говорить об углублении его форм, особенно в политическом плане, со стороны народов автономий РСФСР.
Такое положение, действительно, не назовёшь иначе, как парадоксальным. Но, всмотревшись внимательнее, мы приходим к выводу, что всё закономерно: болезнь нашего общественного развития, долгое время загонявшаяся вовнутрь, и, наконец, вырвавшаяся наружу, провоцирует разнородные воспалительные процессы — от социально-политических, экономических и культурных до национальных. Бациллы недоверия долгое время изнутри отравляли государственный и общенародный организм страны, а внешне всё было хорошо. Скрывая, то есть, пытаясь скрывать внутренние недуги, доведя организм до крайнего истощения, и вдруг опомнившись, у нас попытались лечить его примочками. Но попытки оказались тщетными. Поняв это, наконец, применили демократические пилюли, но такими малыми дозами, что недуг в такой-то мере начал приспосабливаться к новой ситуации.
Это был начальный период перестройки, 1985–1986 годы. Как только увеличили дозу и разнообразили средства, вся внутренняя отрава вылезла на поверхность, и предстала перед нашими глазами в виде всевозможных политических, экономических, экологических, культурных и межнациональных гнойников и болячек. Картина оказалась настолько неприглядной, что и руководство страны, и народ, чуть было, не растерялись. Самым большим недугом оказался кризис межнационального доверия, особенно к России, как лидеру в союзе равных.
Кажется, в России, вернее, в Москве, высший эшелон власти не совсем понял причину кризиса и начал политику спасения доброго имени русского народа. Спасение именно от тех, кто прекрасно понимал, что сам по себе русский народ не является причиной всех этих бед. Во всём виновата подрусифицированная политика верхов.
Поставив неправильный диагноз, лекари спровоцировали новую волну аллергии национальных чувств других народов страны. Как следствие, возникли районы противостояния в национальных регионах коренных и некоренных жителей (во главе с русскими). Интерфронты в республиках Балтии и Молдавии возникли не изнутри, и вовсе не самостоятельно.
Затем они были трансформированы в общие, более позорные для политики центра Комитеты национального спасения. Все эти новшества были санкционированы сверху, где процессы демократизации в этих и других регионах страны, были приняты как посягательство на законные права всевластия подрусифицированной административно-командной имперской системы власти. Угроза была центром распознана правильно, но неправильно осмыслена, и меры воздействия оказались недействительными, то есть вызвали обратное действие ожидаемому — напряжённость нагнетается. Лихорадочно моделируются очаги напряжённости, чрезвычайные ситуации.
Подыскиваются экстремисты, сепаратисты. Трубя о правах человека, попираются права целых народов. Шагая к правовому государству, нагнетается бесправие. Путь к свободе, по-прежнему, тернист и кровав. И мир ещё раз убеждается в том, что политика, действительно, грязное дело, если её делать грязными руками и каменным сердцем.
Возня по поводу кровавых боёв в Грузии, Баку, Фергане, вынесенная на телеэкраны всей империи, ещё раз подтверждает старую истину: прав тот, у кого больше прав, то есть силы. Уже в открытую, под неправильный диагноз, пытаются подвести соответствующий недуг. Делается ли это, чтобы скрыть некомпетентность врачевателей вконец расстроенного имперского организма или из-за политической недальновидности и иного невежества, но ситуация налицо: русский народ вновь и вновь оказывается противопоставленным другим, коренным народам в любом регионе страны, где процессы демократизации начинают обретать глубинный, исторически необратимый характер. Не противостоящим, а противопоставленным! Значит, кем-то! Искусственно вычленяя из региональных интересы русскоязычного населения, драматизируя неизбежные временные трудности перестроечных процессов, в национальных республиках создаются буферные проблемы, о которые начинают расшибаться стремительные потоки демократизации. Легче всего такая политика проворачивается в автономных образованиях страны, где национальный организм намного слабее, чем в Балтии и Молдове, Армении и Грузии, где разрыв между национальным правительством и народом фактически, пропасть, а язык и культура почти истощены в борьбе с инородными напластованиями, методично прививавшимися десятилетиями советской действительности, что, отчасти, в свою очередь, и есть причина кризиса доверия России сегодня.
С уверенностью можно сказать, что каждый мыслящий человек, сколько-нибудь соприкасающийся с политикой, задаёт себе ряд вопросов: Почему кризис углубляется, как его излечить? Какую позицию занять в вопросах взаимоотношений национальной республики с центрами — и РСФСР, и СССР? Вопрос порождаёт вопрос, ибо проблемы закладывались не год и не один десяток лет, а иные даже веками. Реакция на них — и со стороны народа, борющегося за национальное возрождение, восстановление своей государственности в полной форме, и имперского центра в лице российского или союзного правительства, медленно или лишь под всеобщим давлением уступающего ему в борьбе, — не может быть однозначной, она будет меняться в зависимости от конкретной ситуации. Не раз будут меняться ещё позиции обеих сторон по довольно прояснённым вопросам. Борьба будет вязкая, упорная, хотя исход её (это не вызывает сомнения) будет в пользу борющихся за национальное возрождение. Об этом говорит весь ход исторического развития мирового сообщества.
История человечества имеет непреклонное правило — двигаться в сторону развития общечеловеческого сознания, приоритета общечеловеческих ценностей, но, непременно, через сознание конкретного человека, обретающего значимость и наибольшую перспективу интеллектуального, духовного самовыражения только через определенную национальную культуру, духовность, самосознание. Всё это обеспечивается народу свободой внутреннего и внешнего развития. Наиболее передовой и цивилизованной политико-экономической формой такой свободы для любого народа на сегодня является национальная государственность — независимое государство, во внутренней и внешней политике нацеленное на максимальное обеспечение нужд своего народа.
Конечно, это осуществимо в сегодняшнем мире только при гармоничном взаимодействии с остальным миром. В этой аксиоме развития мира, отчасти, кроется генезис кризиса доверия к России.
К месту отметить, что такие формы кризиса переживали все центры разрушившихся (вернее, разрушенных историческим развитием) империй, и их народы (народы, на эксплуатируемой силе которых держались империи) оказывались в таком же незавидном, но закономерном положении, в каком сегодня оказался и русский народ. Мощь любой империи играет двоякую роль для имперского народа: во-первых, вплотную вписывает этот народ в мировую цивилизацию; во-вторых, истощает его организм в постоянной работе с колониальными народами, в борьбе, большей своей частью, слепой, неосознанной, вынужденной в силу исторических обстоятельств, которая, в конце концов, переходит в амбиции и комплекс имперской нации, сопряжённые с апатией национального развития, что наиболее остро ощущается накануне развала империи.
Таким образом, можно сказать, что империя — одна из естественных форм развития человечества, и роль многочисленной нации в историческом плане незавидна, ибо для нации труднее всего её перенести, в
