— Кто там есть, подойдите ко мне!
Молчание. Потом послышался приглушенный говор и осторожные шаги. Прозоровский щелкнул предохранителем пистолета.
В тусклом свете затемненных фар перед генералом выросли три фигуры в штатском. Это были два парня и девушка. На поясных ремнях у ребят патронные сумки, в руках винтовки-трехлинейки. У девушки винтовки не было, лишь сумка с противогазом через плечо.
— Кто такие? — спросил Лукин.
Увидя перед собой генерала, ребята приняли стойку «смирно», винтовки приставили к ноге. Один парнишка оказался вровень со штыком, другой, худощавый, — чуть выше.
— Бойцы комсомольского отряда ополчения, — бодро начал тот, что повыше.
— Ишь, бойцы. Зовут-то как?
— Жора, то есть член комсомольского бюро железнодорожной школы номер двадцать девять Георгий Городецкий.
— Микешанов Виктор, — выпятив грудь под вельветовой курткой, представился напарник. — А это — Настя, — кивнул он в сторону стройной миловидной девушки.
— А почему же Настя без оружия? — спросил Лукин.
— Сказали, что не положено.
— Как, ребята, обстановка в городе?
— Сегодня пока тихо, — ответил Городецкий.
— Смотрю, много разрушенных домов. Сильно бомбили?
— Сильно. Особенно двадцать девятого июня, — ответил Жора.
— А первый раз фашисты бомбили наш город двадцать четвертого июня, — сообщила Настя. — С тех пор каждый день бомбят.
— Но двадцать девятого самый сильный налет был, — продолжал Жора. — Весь центр фугасками разрушили.
— А зажигалок сбросили тысячи, — добавил Виктор. — Мы тоже тушили. Настя больше всех потушила. А вот оружие ей не дают. Разве она не может быть бойцом истребительного отряда?
— В городе уже прошла мобилизация, — сообщил Жора. — Многие, кто не призван, кого это не касалось, записываются добровольцами. Но берут не всех.
— Вот и меня не взяли, — вставила Настя.
— Эх, ребятки, — проговорил генерал, — рано вам воевать.
— Вот все так говорят, — уже с вызовом проговорила Настя. — А мы девятый класс закончили.
— Мы в аэроклубе вместе учились и патрулируем на улице Советской вместе, — продолжал Микешанов. — А Настя по-немецки говорит, как по-русски. И стреляет отлично.
Настя небрежно откинула косу, и на клетчатой кофточке блеснул значок «Ворошиловский стрелок».
— Потерпите, ребята, потерпите. Подскажите, как в комендатуру проехать?
— Здесь недалеко, через два квартала направо.
Лукин пожал ребятам руки, поблагодарил и, уже садясь в машину, сказал:
— А Настю отправить домой. Всякое может быть, а у нее и винтовки нет.
Петя Смурыгин, всматриваясь в полутьму, осторожно вел машину и качал головой:
— Ну вояки, ну пацаны.
— Нет, Петя, эти ребята смотрели уже смерти в глаза.
…В комендатуре генерала встретил капитан с красными от бессонницы глазами. Он долго, придирчиво разглядывал документы. Лукин понимал состояние коменданта и как можно мягче спросил:
— Скажите, где находится штаб армии?
Капитан поднял на Лукина испуганные глаза и ничего не ответил. Генерал решил, что тот не знает, а если и знает, все равно не скажет. Но тем не менее Лукин ждал ответа.
— В городе есть начальник гарнизона полковник Малышев, — осторожно начал капитан.
— Где его можно найти?
— Найти трудно. Он формирует истребительные батальоны из добровольцев, в основном из коммунистов и комсомольцев. А вы, товарищ генерал, небось устали с дороги. Отдохните. Утро вечера мудренее, — посоветовал он. — К сожалению, отдельной комнаты нет, можете воспользоваться вот лавками.
— Спасибо, мы отдохнем в машине.
После долгой и тряской дороги действительно следовало поспать.
Адъютант и водитель уснули мгновенно. Лукину не спалось. Опустив стекло, он смотрел на затемненную улицу города и думал о превратностях своей судьбы. Куда только она не заносила его за годы службы! А вот в Смоленске бывать не приходилось.
Древний русский город Смоленск всегда стоял на пути вражеских полчищ к сердцу нашей Родины — Москве. Одиннадцать веков, словно бессменные часовые, стоят на приднепровских кручах зубчатые сторожевые башни мощной крепости.
В сентябре 1609 года город был осажден войсками польского короля Сигизмунда III. Почти два года длилась осада. Оставшиеся в живых защитники заперлись в главном храме, зажгли порох и взорвали себя, но не сдались неприятелю.
Отечественная война 1812 года обессмертила имя города. Две русские армии под командованием Барклая-де-Толли и Багратиона соединились здесь и дали первый бой наполеоновским войскам. Сражение продолжалось двое суток. Более 20 тысяч солдат потерял Наполеон под стенами Смоленска.
И вот теперь Красной Армии придется сражаться за Смоленск и Смоленщину, а это значит и за Москву.
Ветерок донес вместе с прохладой удушливый запах гари. Короткая июльская ночь начинала таять. В небе бледнели звезды, резче обозначались исковерканные дома.
К комендатуре подъехала эмка, и из нее вышли командиры. Уже немолодой человек, до крайности усталый, подошел к генералу.
— Начальник Смоленского гарнизона полковник Малышев, — представился он хриповатым голосом и, прокашлявшись, добавил. — Петр Федорович.
Лукин протянул руку и ощутил сухое крепкое рукопожатие. Он предъявил свое удостоверение.
— Очень кстати, товарищ генерал, — просветлел лицом Малышев. — Ждем вас. Штаб вашей армии в десяти километрах северо-восточнее города, в лесу у совхоза «Жуково».
— Хорошо. Прошу вас, Петр Федорович, доложить хотя бы коротко, чем располагает гарнизон. Вы сами-то давно в городе?
— Давно, — ответил Малышев, — но с коротким перерывом. Я заместитель командира шестьдесят четвертой стрелковой дивизии. В первые дни войны наши части бросили под Минск, а меня назначили начальником Смоленского гарнизона. А гарнизон без войска. Вот уже неделю пытаюсь сколотить что-то. — И, улыбнувшись, полковник добавил: — Чтобы было кем командовать.
— И что же удалось?
— Из местных бойцов и командиров запаса сформировали два батальона — около двух тысяч человек. Формируем сводный батальон курсантов межобластной школы милиции, батальоны ополченцев из местных жителей, отряд сотрудников управления НКВД и работников милиции.
— Что ж, это не так уж мало.
— Кроме того, — продолжал Малышев, — на территории города, а стало быть в моем подчинении, оказались маршевый батальон тридцать девятого запасного стрелкового полка, восьмой отдельный батальон обслуживания станций снабжения, сводный отряд из сто пятьдесят девятого стрелкового полка, понтонно-мостовой батальон.
— Да это же сила! — воскликнул Лукин. — У вас целая бригада!
— Какая там бригада, подразделения разбросаны. Но главная беда — мало оружия, особенно у ополченцев и отрядов милиции. Люди вооружены трехлинейками, бутылками с горючей смесью. На всю бригаду, как вы говорите, всего несколько пулеметов. Кроме того, люди слабо обучены.
