империалистов. А петлюровцы в своей ненависти к русскому народу готовы хоть черту продаться, только бы не было Советской Украины! Красного знамени не признают — придумали себе желто-блакитное!
Теслер сидел весь красный — я никогда не видел его в таком гневе.
Он опустил глаза, делая вид, что рассматривает карту. А когда заговорил опять, это был уже прежний Теслер — спокойный и невозмутимый.
Без усилий он вскрыл замысел врага, разъясняя то, что многим из сидевших в зале было еще не понятно. Не Проскуров соблазнил петлюровцев! Империалисты желали получить Жмеринку, мощный железнодорожный узел, соединяющий крупнейшие города правобережья — Киев и Одессу, Соблазн велик! Короткий марш в сто — полтораста верст — и враг у цели.
— Полагаю, — говорил комбриг, — что мне нет нужды разъяснять вам задачу бригады. Тем более что времени до столкновения с противником у нас остается очень немного.
Комбриг посмотрел на стенные часы, и тут все, точно по команде, мигом повернулись туда же. А часы — это были старинные часы с кукушкой — не спеша продолжали отщелкивать свои секунды…
— Поэтому, товарищи, перехожу прямо к диспозиции, — прервал Теслер молчание. Он сел и начал расчерчивать карту. Размашисто, крупными зигзагами он навел карандашом две синие черты и, пририсовав стрелочки, аккуратно загнул их к Проскурову. Потом он перевернул карандаш другим концом и, раздумывая, начал ставить вокруг города маленькие красные скобки, зубчики, кружки.
— Первый полк, — сказал Теслер и, широко расставив пальцы руки, как пианист на клавиатуре, накрыл сразу три или четыре значка.
К столу подошел командир первого полка. Склонился над картой, посмотрел на пальцы комбрига, выпрямился и молча козырнул.
— Второй полк! От второго полка батальон в резерв.
Козырнул командир второго полка.
— Батарея!… Вторая батарея! Кавэскадрон…
Командиры один за другим подходили к столу, выслушивали приказания и, отходя, разглядывали свои карты и вполголоса совещались.
Отдав приказания строевым командирам, Теслер подозвал начснаба и распорядился, чтобы в течение боя дважды был сварен и подан красноармейцам на позиции обед. Потом стал делать указания врачу. Бригадный врач, старичок, все время кивал головой и шаркал ногами. Но потом вдруг строго посмотрел на окружающих и отошел от стола военным шагом.
А я бегал и разыскивал Ивава Лаврентьича. Ведь только что был в зале. Где же он? Я с ним столкнулся в коридоре. Он возвращался в зал. Вместе с ним вошел председатель ревкома — большой сутулый человек в пальто до колен, — и оба прошли прямо к Теслеру. Не успел я Ивану Лаврентьичу слово сказать, как все трое, заговорив между собой, отошли от стола в сторону.
Прохаживаясь по залу, они стали о чем-то совещаться. Из отдельных слов я понял, что разговор идет о вооружении рабочих.
— Начальника боепитания надо бы сюда, — сказал Иван Лаврентьич, останавливаясь.
Он поглядел по сторонам и тут увидел меня:
— А ты чего без дела околачиваешься?
— Товарищ начальник, — выпалил я, — разрешите мне на позицию, в строй.
— Хорошо. Разрешаю. Договоришься тут в штабе, — отрывисто ответил он. А сейчас звони-ка быстренько в театр.
— В театр? — я посмотрел на часы. — Кому же там, Иван Лаврентьич… ночью?
Часы показывали половину второго.
— Какая тебе ночь!… — нетерпеливо проворчал он, надевая фуражку. — Все профсоюзы там… Скажи, чтобы не расходились, — митинг будет! — крикнул он мне уже из дверей, пропуская впереди себя председателя ревкома.
Оба ушли.
Я бросился к телефону.
Кручу, накручиваю что есть мочи рукоятку, аж визжит индуктор в аппарате.
Ну, проснулись наконец, ответила станция!
— Театр! — кричу. — Соединяйте с театром!
Соединили — и сразу же забренчал ответный звонок. Я передал распоряжение и доложил об этом комбригу.
Теслер подошел ко мне, перелистывая телефонный справочник.
— Звоните теперь на заводы, в мастерские — всюду, куда успеете. Велите собирать рабочих по квартирам. Только чтоб не вздумали фабричных гудков подавать! Все сделать умно и без паники.
— Есть, товарищ комбриг, будет исполнено!
Ну уж не знаю, работал ли еще когда-нибудь так в штабах телефон! Телефонистка на станции едва успевала отвечать, а я ей номер за номером, номер за номером, с одной страницы справочника, с другой… Частных абонентов я тут же потребовал выключить. Не о чем им переговариваться, когда в городе боевая тревога.
Уже через каких-нибудь полчаса в зале начали появляться рабочие. Они вбегали разгоряченные, в распахнутых пиджаках, с фуражками на затылке и тут же у порога торопливо справлялись: «Кто тут у вас?… Где получить оружие?»
— Документы есть? При себе документ? — спрашивал каждого часовой у двери и направлял рабочих к Теслеру.
Перед столом комбрига в несколько минут образовалась очередь. А рабочие все шли и шли — одни принаряженные, из театра, другие заспанные, босые, едва, внакидку, одетые.
Очередь быстро увеличивалась. Через зал к столу пробежали два штабных писаря с листками бумаги и чернилами. Туда же прошел начбоепитания.
А я продолжал звонить. Народу все прибывало — и все веселее становилось! Звони, звони, телефон, буди, сзывай рабочих на подмогу!… Неправда, отстоим Проскуров!
В зал вбежало несколько железнодорожников. Один из них сунул мне под столик зажженный фонарь, другой туда же — брезентовые рукавицы, и все гурьбой двинулись вперед. Сняв фуражки и приглаживая волосы, они подошли к Теслеру.
— В очередь! Эй, становись в очередь! — закричали на них со всех сторон.
— В очередь? — Железнодорожники с усмешкой обернулись к толпе. — А если мы бронепоезд растапливаем, тоже, значит, в очередь?
— Смотри, ребята, что говорят, — слыхали? Бронепоезд против желто-блакитных выставляют!
В толпе одобрительно загудели. И сразу же посыпались расспросы:
— Да откуда он у вас? Где взялся?
В самом деле, откуда бронепоезд? Ведь это же, черт возьми, сила! Броневые башни, пушки, пулеметы… Уж не сбрехнули ли железнодорожники? Да нет… Вон Теслер их опрашивает и что-то помечает у себя на карте.
Я отложил на минуту трубку, чтобы прислушаться к разговору. Тьфу, вот галдеж подняли!… Ничего не разобрать! Это, наверное, из Киева бронепоезд, из штаба фронта… Ну и зададим мы теперь белым жару! Своих не узнают!
Я опять взялся за трубку. Хотел продолжать звонить, но в это время рабочие гулко затопали. Построившись в ряды, они начали выходить из зала в широко распахнутые двери.
Обгоняя рабочих, пробежал начальник боепитания со списками на оружие.
— Кончай, хватит! — крикнул он мне на ходу.
Я повесил трубку, переждал, пока в зале стало посвободнее, и подошел к Теслеру. Доложил, что его приказание выполнено.
— Товарищ командир бригады, — сказал я, — разрешите и мне на позицию.
Теслер собирал со стола свою карту. Он взглянул на меня, но ответил не сразу.
— Вы ведь сапер? — сказал он наконец.
— Сапер.
— Куда же я вас? Саперного взвода нет… Что же вы сможете делать в одиночку?
