постельный режим.
Наконец я выкатилась оттуда, купила вина и пошла домой.
На автоответчике была куча сообщений от моих гостей. Я совсем забыла, что наговорила следующее: Привет! Сегодня на завтрак я съела пончик, выпила кофе и стакан клюквенно-яблочного сока. У меня вечером гости. Приходите, если хотите. Оставьте сообщение после гудка.
Я стала слушать запись, и почти все говорили: Привет! На завтрак я съел яичницу из двух яиц и тосты и выпил шоколаду. Увидимся вечером, и я никак не могла сообразить, почему мне все рассказывают, что они ели на завтрак.
Плохие новости были все одинаковые – женщины, которых я пригласила, прийти не могли. Одна заболела, другой надо было уезжать, третья придумала какую-то дурацкую отговорку. Они все так долго жаловались на одиночество, что мне и в голову не могло прийти, что они решат пропустить столь волнующее событие. Короче, остались две дамы – я и моя подруга Эми. Она только что рассталась с мужем и наверняка постарается одарить своим вниманием как можно больше мужчин, чтобы доказать себе, что не потеряла формы.
Перед приходом гостей я так нервничала, что чуть не вывесила на дверь табличку Умерла вчера. Просьба разойтись и не беспокоить. Но, как впоследствии выяснилось, замок у входной двери внизу сломался, и большинство гостей все равно в дом не попало. Все шло шиворот-навыворот. Стол мне пришлось накрыть бумажной скатертью (скатерть у меня была как на Хэллоуин, разрисованная тыквами, другой не нашла), из угощения – немного сыру и крохотные треугольные тарталетки со шпинатом, которые я купила в супермаркете.
Должна признать, что бывает угощение пошикарней и поизысканней.
Но сама я выглядела великолепно: я как раз купила китайскую пижаму зеленого атласа, а на ногах у меня были золотые босоножки. Я зарядила фотоаппарат и даже вставила в него новые батарейки, поскольку твердо намеревалась запечатлеть сие событие.
Начали прибывать гости: Майк, Фриц, Барри, Марли, Джон и Тед. А еще Билл, Стэн, Ларри и Рассел. Я рассадила их на диван, на стулья и на пол. Все кидались ко мне на шею, а я с трудом вспоминала, кто из них кто. Все мужчины пришли с вином и цветами. Эми явилась в прозрачной леопардовой блузке, леггинсах и на высоченных шпильках. Она стояла у раковины и пыталась разморозить паштет, который стащила из кафетерия, где работает.
– Пойди познакомься с Марли, – сказала я. – Отличный парень, скромный. Между прочим, гетеросексуал.
– Не могу, – ответила Эми. – Боюсь. Я из тех гостей, которые предпочитают прятаться на кухне.
– У меня нет кухни, – сказала я. – Это же просто ниша. И почему раньше не предупредила? Ты же здесь, кроме меня, единственная женщина.
Комната была вся в сигаретном дыму, мужчины обшаривали в поисках вина холодильник. А я казалась себе Одри Хепберн в фильме Завтрак у Тиффани: Трумэн Капоте сидит в углу (на самом деле это был не Трумэн, а один мой приятель, который обожает меня вышучивать), в комнате полно мужчин и только одна подружка хозяйки. Я все представляла себе немного иначе, но так уж вышло.
Конечно, во время самой вечеринки пищи для размышлений хватало. Нормально ли общаются Майк с Фрицем (они говорили о ловле тунца, а потом стали обсуждать, как одеваются теннисисты из Восточной Европы), не слишком ли долго Эми рассказывает Марли про свой развод. Надо было опорожнять пепельницы, подливать вина, менять кассету Нино Роты (саунд-треки к фильмам Феллини) на африканскую музыку с бонго-бонго. Я, как могла, старалась поменьше общаться с гостями. Как, черт возьми, Холли Голайтли удавалось находить в этом удовольствие? Звонок внизу звонил не переставая, но наверх никто не поднимался (я тогда не знала, что в середине вечера замок заело). Мне казалось, что с минуты на минуту придет еще сотня человек, а когда этого не произошло, я вылезла на пожарную лестницу, чтобы посмотреть, кто внизу может, они позвонили и убежали.
– Стой, Элинор! – услышала я крик одного из гостей. – Не делай этого! Не прыгай!
На секунду я почувствовала себя на вершине успеха. Выползая в своей зеленой пижаме из окна на пожарную лестницу, я, конечно же, выглядела блистательной хозяйкой.
Теперь оставалось только, чтобы в дверь позвонил мужчина, который бы меня действительно интересовал. Тогда вечер, безусловно, удался бы. Но я не ждала никого, кто бы мне хоть мало-мальски нравился.
Наконец звонок таки раздался, и я слетела с пожарной лестницы. Это был Ян, причем с чемоданом. Я залпом допила свое вино.
– Привет, – сказал он. – Как дела?
– Нормально, – сказала я. – Проходи. Надеюсь, ты не собираешься ко мне переехать. Здесь и так повернуться негде. – Меня сбил с толку чемодан.
– Не волнуйся, – сказал Ян. – Просто как раз сегодня моя подружка меня выгнала. Я решил заглянуть к тебе, а уж потом пойду в гостиницу.
– Выпей вина, – предложила я и повела его в комнату, где в позе испанской махи, отдыхающей на коробках из-под мыла, возлежала Эми. На самом деле возлежала она на футоне Футон – японское ватное одеяло или тюфяк., который обычно служил мне и кроватью, и креслом. Я достала фотоаппарат, чтобы сделать несколько компрометирующих снимков. А потом взглянула на часы. Не то чтобы мне было совсем тошно, просто я не могла дождаться, когда все это закончится и я смогу наконец расслабиться. Мне осточертело веселиться. Веселье дается мне с трудом, оно меня травмирует. В некотором смысле гораздо веселее обходиться без него. По мне, веселиться – то же самое, что нервничать. Я подумала, что, пожалуй, предпочла бы в одиночестве предаваться депрессии.
Тем временем появились Марк и Борегар, причем пришли они явно вместе.
– Привет, ребята, – сказала я. – А где Тина и Бетой? – Я полагала, что они приведут с собой жен.
– Ох, – сказал Марк, вытащил сигарету и пошел искать зажигалку.
– Мы не знали, что надо приходить с женами, – сказал Борегар и со смущенным видом направился к столу взять что-нибудь закусить. Наверное, он зацепился за ножку стола, с размаху на него навалился, и стол рухнул. Недопитое вино в пластиковых стаканчиках и остатки сыра полетели на пол. Сразу трое бросились все убирать.
– Господи! Извини, – сказал Борегар.
Ян поднял стол, залез под него и все подкрутил как надо. Я взглянула на него с интересом.
– Не беспокойся, – сказала я. – Не думаю, что этот стол предназначался для практического использования. Он был всего лишь платоновской идеей.
Все курили, но – странная вещь-ни у кого не было спичек. Кажется, все вокруг было усеяно пустыми спичечными коробками. Но пока кто-то один курил, другой мог прикурить у него. У холодильника меня поймал Тед.
– Как ты считаешь, Элинор, – спросил он, – дети рождаются такими, какие они есть, или родители все же могут влиять на формирование личности? – У Теда восьмилетний сын, который далеко пойдет. Он уже организовал рок-группу, и они записали какой-то хит.
– Не знаю, – сказала я, пытаясь улизнуть. – Я на днях была в Сохо и видела женщину с огромным шимпанзе, одетым в костюм и ботинки. Странно, правда?
– Я видел в Воге фотографии твоих украшений, – сказал Тед.
– Прошу прощения, – сказала я и заперлась в ванной. Когда я вышла, оказалось, что почти все вино кончилось, и у меня, наконец, появился шанс избавиться от гостей. Удивительная вещь: каждый из мужчин решил, что я пригласила его потому, что в него влюблена, хотя на самом деле все было совсем не так. И каждый целовал меня на прощание и говорил, чтобы я не волновалась – он скоро мне позвонит.
– А ты познакомился с моей подругой Эми? – спрашивала я.
Я решила, что все разошлись, но Марк с Борегаром и Ян сидели на диване и приканчивали двухлитровую бутылку вина, которую они припрятали. Поняв, что уходить они не собираются, я легла на футон и протянула свой стакан, чтоб и мне налили.
– Боже мой! – сказала я, обхватив голову руками. – Напомните мне, чтобы я больше ничего подобного не устраивала.
Они сидели – ни дать, ни взять герои из Трех бездельников Три бездельника – телевизионный
