Но он, конечно же, понимал, что гнать его бесполезно. Дракончик ни за что от него не отстанет. А драконы, как известно, доживают до ста лет.
Снусмумрик озабоченно посмотрел на маленькое сверкающее существо, которое из кожи вон лезло, чтобы завоевать его благосклонность.
— Ну, конечно, ты у меня красавец, конечно, ты умница, — сказал он. — И здорово, если ты останешься со мной. Но понимаешь, Муми-тролль...
Дракончик зевнул. Потом он поднялся в воздух, опустился на потрепанную шляпу Снусмумрика и улегся спать, свернувшись клубочком. Снусмумрик вздохнул и забросил леску в воду. Свежевыкрашенный оранжевый поплавок покачивался на мелкой волне. Снусмумрик знал, что сегодня у Муми-тролля едва ли появится желание удить рыбу. Беда с этим драконом...
Время шло.
Крошка дракон несколько раз просыпался, чтобы поймать муху, и снова возвращался на облюбованное для сна место. Снусмумрик вытащил пять плотвичек и угря, которого пришлось бросить обратно в реку, потому что он бился, извивался и никак не хотел утихомириться.
Ближе к вечеру появилась лодка, плывущая вниз по течению. У руля сидел молодой хемуль.
— Клюет? — спросил он.
— Так себе, — ответил Снусмумрик. — Ты далеко?
— Да не очень, — сказал хемуль.
— Бросай сюда линь, дам тебе несколько рыбешек, — сказал Снусмумрик. — Обернешь их во влажную газету и запечешь на углях. Увидишь, получится отлично.
— А что ты хочешь взамен? — поинтересовался хемуль, он не привык получать подарки.
Снусмумрик рассмеялся и снял шляпу со спавшим в ней дракончиком.
— Послушай, — сказал он. — Возьми-ка его с собой и выпусти подальше отсюда в уютном местечке, где много мух. Шляпу сложи так, чтоб она напоминала гнездо, и оставь где-нибудь под кустиком.
— Это дракон? — недоверчиво спросил хемуль. — Он кусается? А ест он часто?
Снусмумрик зашел в палатку и вернулся с кофейником.
На дно кофейника он положил пучек травы и осторожно опустил туда спящего дракончика. Сверху накрыл его крышкой и сказал:
— В носик кофейника заталкивай мух и время от времени капай чуток водички. И не беспокойся, если кофейник вдруг раскалится. Ну вот и все. Через несколько дней сделаешь, как я сказал.
— Не так уж и мало за пять плотвичек, — пробурчал хемуль, выбирая линь.
Вскоре лодка заскользила вниз по реке.
— Не забудь, что я тебе говорил про шляпу, дракончик очень к ней привязался, — прокричал вдогонку Снусмумрик.
— Хоро-шо-о, — отозвался хемуль, исчезая за излучиной реки.
«Ох, и достанется ему от дракончика, — подумал Снусмумрик. — Ну, да ничего, как-нибудь переживет».
Муми-тролль появился лишь после захода солнца.
— Привет, — сказал Снусмумрик.
— Привет, — ответил Муми-тролль. — Поймал что-нибудь?
— Кое-что есть. Присядешь?
— Да нет, я ведь просто так, мимо проходил, — пробормотал Муми-тролль.
Наступила тишина. Но это была совершенно особенная тишина, напряженная, неестественная. Наконец Муми-тролль спросил как бы между прочим:
— Ну как, он светится в темноте?
— Кто — он?
— Дракон, конечно. Я подумал, что будет интересно... если вдруг окажется, что эта букашка светится.
— Я действительно этого не знаю, — сказал Снусмумрик. — Пойди домой и посмотри.
— Но я же его выпустил! — воскликнул Муми-тролль. — Он разве здесь не появлялся?
— Да нет, — Снусмумрик раскурил свою трубку. — От этих дракончиков всего можно ожидать. А когда они видят большую жирную муху, то забывают обо всем на свете. Такие уж они, драконы. На них нельзя полагаться.
Муми-тролль долго молчал. Затем присел на траву и сказал:
— Наверное, ты прав. Ничего страшного, что он улетел. Да, пожалуй, так даже лучше. Послушай-ка, а вот этот твой новый поплавок, он ведь здорово смотрится на воде, правда?
— Да вроде ничего, — согласился Снусмумрик. — Я и тебе такой сделаю. Ты же завтра придешь удить рыбу?
— Конечно, — сказал Муми-тролль. — Это уж само собой.
Хемуль, который любил тишину
Жил да был Хемуль, который работал в парке с аттракционами. Однако не надо думать, что подобное занятие — это сплошное веселье. Он пробивал дырки в билетах, чтобы посетители не смогли получить удовольствие несколько раз подряд, что уже само по себе настраивает на грустный лад, особенно если заниматься этим всю жизнь.
А Хемуль всю жизнь пробивал дырки в билетах, и, пробивая дырки, он мечтал о том времени, когда наконец-то выйдет на пенсию.
Если вы не знаете, что значит выйти на пенсию, то представьте, что когда-нибудь вы сможете делать все, что пожелаете, нужно только стать достаточно старым. По крайней мере так это объясняли родственники Хемуля. У него было очень много родственников, множество огромных, неуклюжих, шумных, болтливых хемулей, которые колотили друг друга по спине и разражались оглушительным хохотом.
Хемули были владельцами парка и аттракционов, и кроме того, они еще дудели на трубе, метали молот, рассказывали смешные истории и вообще веди себя очень шумно.
А наш Хемуль не был ни владельцем парка, ни владельцем аттракционов, потому что он относился к побочной линии, то есть состоял с ними всего лишь в дальнем родстве, и поскольку он никогда никому не мог отказать и вообще был очень покладистым, ему приходилось присматривать за детьми и прокалывать дырки в билетах.
«Ты очень одинок, и тебе нечем себя занять, — говорили хемули с добродушной ухмылкой. — А если ты нам немного поможешь, это наверняка поднимет твое настроение». «Но я никогда не бываю один, — пытался возразить Хемуль. — Я не успеваю. Мне все время кто-нибудь хочет поднять настроение. Простите, но я бы лучше...» «Вот и молодец, — говорили родственники, похлопывая его по плечу. — Так и надо. Всегда быть бодрым, веселым, всегда при деле...» И Хемуль снова принимался за свои билеты, мечтая о чудесной, абсолютной тишине и об одиночестве, которое ждет его на пенсии. Ему очень хотелось как можно быстрее состариться.
Крутились карусели, играли трубы, и парк каждый вечер оглашался громкими криками. Задумчивый и грустный, наш Хемуль постоянно видел вокруг себя пляшущих, горланящих, смеющихся, спорящих, все время что-то жующих или пьющих посетителей, и в конце концов он стал бояться шумных и веселых компаний.
Спал он в детской, и по ночам, когда ребятишки просыпались и начинали плакать, развлекал их игрой на шарманке. Кроме того он брал на себя все мелкие домашние заботы, весь день проводя среди своих шумных, бестолковых родственников, которые всегда пребывали в отличном настроении и рассказывали ему обо всем, что они думают, что они делают или собираются делать. Но ему самому они не давали и слова вставить.
«А я скоро состарюсь?» — как-то раз за обедом спросил Хемуль. «Состаришься? Ты?! — весело воскликнул его дядюшка. — Нет, еще не скоро. Да не вешай ты нос, каждому из нас столько лет, на сколько он себя чувствует». «Но я чувствую себя ужасно старым», — с надеждой сказал Хемуль. «Не говори
