также абсолютно новый анекдот, имеющий отношение к строительной отрасли, и закончил поэтической цитатой в связи с наступающей весной.
— Спасибо, дорогие друзья, — поблагодарила Николь, спасибо… Спасибо! Могу только сказать, как приятно, что вы у нас есть. А теперь, пожалуй, выпьем по чашечке кофе с коньяком в нашей гостиной. Мне очень интересно, что скажет Флоренс об ее отделке и интерьере. Подождите немного, всего один миг, я включу прожектор.
— Анри, — шепнула Фло. — Все идет хорошо? Не слишком ли я молчалива?
— Хорошо. Все идет отлично! Любимая, не забывай, что это важно для меня!
Она уклонилась от протянутой им руки и сказала:
— Я знаю, знаю, ужасно важно! Вы строите большие дома.
Николь вернулась обратно, она объяснила, что сад должен освещаться снаружи еще больше, но он не достаточно хорошо благоустроен.
— Вы не должны обращать внимание на то, что свет входит в комнату.
Фло переспросила:
— Что входит в комнату? Когда он входит…
— Как уютно, в самом деле уютно, — сказал Анри. — Здесь многое изменилось за последнее время!
Сквозь стеклянную стену они увидели прямоугольную травянистую лужайку, освещенную бенгальскими огнями и огороженную стеной.
Анри, — прошептала Фло. — Они у тебя в кармане…
Он дал ей темные очки.
Николь болтала о monsieur[2] Дешамп, о его оригинальном и вместе с тем современно сдержанном искусстве интерьера. Дорогостоящий господин, но великолепен. Ничего, что могло бы помешать, все чисто, просторно и на своем месте. Взгляните на фиолетовые и буро-зеленые цвета сирени! Они вписываются в общий фон. Как искусно, не правда ли? Особенно увядшие цветы.
Фло стало внезапно трудно фиксировать на чем-то свой взгляд, следить за слишком быстрой манерой хозяйки говорить, она осторожно спросила:
— Но зачем вы ставите мертвые цветы? И что вписывается в общий фон?
Николь засмеялась своим звучным ясным смехом.
— Мертвые цветы? Но, дружок, тогда, разумеется, бросается в глаза, что все остальное — живое! Вы выпьете коньяк?
— Нет, спасибо! Я за рулем!
— Ну а Флоренс? Малюсенькую-премалюсенькую рюмку!
— Да, спасибо! И не обязательно малюсенькую. Фло медленно добавила:
— Если б я только могла понять…
Анри прервал ее.
— Как жаль, что Мишель не смог быть дома.
— Да, не правда ли! Но он обещал приехать. Боже, как я устала от его конференций! Все время — конференции, конференции…
— Разумеется, Николь! Мне это знакомо. Но Мишель ведь понимает всю свою ответственность.
Фло повторила:
— Если б я только могла понять почему. Почему он это сделал…
— Фло, — прервал ее Анри, но она горячо продолжала:
— Почему? Ведь не идут и не вешаются из-за пустяков!
Она опорожнила свой бокал и посмотрела прямо на Николь.
Николь слегка приподняла плечи, но быстро взглянув в сторону Анри, отвернулась.
— Простите, но позвольте мне поговорить об этом, нам необходимо попытаться понять, что же с ним произошло, не правда ли? Что он имел в виду всем тем, что сказал тогда, в тот раз, когда мы не слушали его, Анри? Мы не прислушивались, а это было важно!
Николь, глубоко вздохнув, произнесла:
— Ведь речь идет об учителе гимнастики из школы, не правда ли? Я слышала об этом. В самом деле печальная история. Но вы ведь почти не знали его?
Фло не слушала. Опустив лицо, обрамленное тяжелой копной волос, она пыталась вспомнить…
— Было что-то важное во всем, что проходит мимо тебя, потому что не… Нет, подожди немного. Он полагал, что все время, пока живешь, нужно…
Неужели теперь слишком поздно? Что было так важно?
Обернувшись к Николь, Анри быстро объяснил:
— Он ходил со своего рода листком протеста, ну вы знаете. И хотел, чтобы родители учеников подписали его.
— Вот как!
Фло выпрямилась и воскликнула:
— А мы не подписали!
— Флоренс, мой дорогой друг, этого всегда следует остерегаться. Никогда ничего не знаешь заранее. Они всегда имеют в виду совсем другое, а не то, что говорят, а потом ты увяз, Мишель и я понимаем это лучше, чем многие другие. Это может быть связано с политикой.
— Нет, речь шла о лесе.
— Фло, любимая, это не имеет ничего общего с тем делом!
Зазвонил телефон, и Николь быстро поднялась. Пока она отсутствовала, Фло спросила:
— Думаешь, он повесился?
— Милая Фло, оставь это. Не теперь!
Хозяйка вернулась. Неправильно набран номер.
Я думала, это Мишель. Вы не выпили ваш кофе? Позвольте, я добавлю немного горячей воды.
— Кофе! — воскликнул Анри. — Почему теперь не пользуются термосом! Я вспоминаю, как уютно бывало в те времена, когда мы с Мишелем выезжали рыбачить…
Но Фло повторила свой вопрос:
— Что ты имеешь в виду, говоря, что это не имеет ничего общего с тем делом?
— Ничего. Поверь мне, ничего. Это совершенно не имеет никакого отношения к лесу.
Николь отворила стеклянные двери, ведущие в сад. Моросил мелкий дождик, совсем слабо. Она ненадолго задержалась на пороге, вдыхая мягкий влажный ночной воздух. Ей хотелось, чтобы Мишель наконец вернулся домой, чтобы помочь ей, она хотела, чтобы у его компаньонов-бизнесменов не было бы жен. Красивая, высокая Николь горячо желала: пусть ту жизнь, что она создала из покоя и удовольствий, жизнь, насколько это возможно не нарушаемую всем уродливым и непонятным, что вторгается извне, оставят в покое. Почему бы им не поговорить о чем-нибудь приятном, ведь это так легко?
— Леса, — сказала она, отодвигая незаметно графин с коньяком чуть подальше, — я всегда была очарована лесами. Однажды у нас с Мишелем выдалась совершенно свободная неделя в Дании. Эти неправдоподобные буковые леса! Тогда тоже была весна. Совершенно невероятно! Анри, не попробуете ли сигару?
— Да это же наша с Мишелем старая любимая марка!
Они улыбнулись друг другу.
— Знаете что, — сказала Фло, — я люблю запах сигар. Ощущение, словно никто и ничто не торопится.
— Это так верно! — благодарно воскликнула Николь. — Не то что сигареты! Немного «Виши»?
— Нет, спасибо!
Фло рассматривала красивую хозяйку дома, та внезапно показалась ей такой дружелюбной и простой, она почти застенчиво взяла ее за руку и доверилась ей.
— Николь, возможно вам понятно, я все время думаю об этом. Ощущение такое, что ему причинили зло, не подписав этот листок.
Телефон зазвонил снова, и снова номер оказался неправильным. Вернувшись, Николь пылала благородным негодованием.
