Пролог
Наконец я не выдерживаю:
— Пошел?
— Нет, — отвечает инженер. Потом не очень уверенно добавляет: — Но как будто все в порядке.
Идем по территории завода. За сборочным цехом появился новый испытательный стенд. Площадка отгорожена бревенчатым забором.
— Много любопытных, — комментирует инженер, — первое испытание новой машины… Потом все привыкнут.
Луноход стоял на постаменте как памятник. Ажурная сетка колес, шасси, затянутое в искристую «шубу» термоизоляции, не могли не поразить воображение. Он казался чем-то сверхъестественным, неземным.
— Красив? — Я обернулся. Рядом стоял Главный конструктор. — Но пока это еще не весь луноход, — добавил он.
Мы подошли ближе. Стали заметны крошечные заклепки на колесах, порванная обшивка на корпусе, красные метки. Эти штрихи — следы рук человеческих — неожиданно превратили луноход в сугубо земную машину, необычную, но земную.
— Мы испытываем сейчас ходовую часть, — сказал. Главный конструктор, — а остальное имитируем. Внизу, — он показал на постамент, — посадочная ступень, на которой луноход прилунится, а эти фермы, — Главный кивнул вверх, — корпус. Имитация довольно точная, то есть воспроизведены вес, нагрузки, моменты…
— Но там же все в шесть раз легче…
— И здесь тоже. Кран разгружает шасси на пять шестых веса. Иначе нельзя. Нам нужно достаточно точно знать, как он будет вести себя на Луне…
Главный конструктор быстро подошел к начальнику лаборатории:
— А почему нет кинокамеры? Обязательно нужно снять и с другой стороны, иначе мы не сможем измерить высоту подъема…
Около будущего лунного путешественника стоит пожилой рабочий. В руках у него банка с краской и кисточка. Он проводит возле каждого колеса белую жирную линию.
— Минут десять не засохнет, — говорит он Главному конструктору.
— Можно начинать. — Главный сказал это с каким-то облегчением.
Я знал уже, что белые полоски краски, по которым потом можно будет определить, насколько при «прыжке» сместился луноход, были той последней точкой, которая завершает подготовку к испытаниям. Вольно или невольно все, начиная от этого рабочего и до Главного конструктора, оттягивали мгновение, когда все уже сделано и можно начинать. Это был первый эксперимент, его ждали долго, и теперь все волновались, в общем-то не стараясь скрывать это друг от друга. Умолк смех, лица застыли в ожидании.
Начальник лаборатории подошел к кинооператорам.
— При счете «два» включайте, — сказал он и быстро направился к пульту управления.
— Раз!
Стало удивительно тихо. Каждый из нас задержал дыхание, и я услышал, как бьется собственное сердце.
— Два!
Зажужжали кинокамеры.
— Три!
Взрыв. Луноход рванулся вверх, потом вниз, еще вверх и… застыл.
Не сговариваясь, все бросились к машине. Главный конструктор стоит с кинооператорами.
— Сразу же проявите пленку и принесите мне, — слышу я, — чем быстрее, тем лучше… — и повернувшись ко мне, добавляет: — Вот так он будет на Луне отрываться от посадочной ступени. Теперь мы уже точно знаем, что это пройдет хорошо. Верно? — неожиданно спросил он.
Я, растерявшись, не ответил.
— Впрочем, это только начало, — сказал Главный. — Первое испытание закончено, есть над чем подумать. Сразу после обеда проверим сход, — добавил он и пошел быстро, не оборачиваясь, по аллее туда, где между деревьями виднелся главный корпус.
Возле лунохода колдуют испытатели. Теперь надо проверить, как по двум аппарелям вездеход сползет со станции вниз.
Вновь взрываются пиропатроны. Качнувшись, луноход застывает. Через несколько секунд он вздрагивает и немного перемещается вперед.
Жужжит кинокамера. Испытатели что-то записывают в свои блокноты.
Чуть в стороне группа людей. Это будущие водители лунохода. Они внимательно прислушиваются к рассказу конструктора.
— У каждого колеса свой двигатель, — говорит он. — Их работу мы сможем постоянно контролировать…
— Но ведь там шестерни. Они же свариваются?
— Конечно, если их не смазывать… А вообще-то внешне самое обычное колесо, — конструктор показал на шасси лунохода, — это глубокая и большая наука, которой отдали свой талант многие люди…
Водители только сегодня появились на заводе. Их интересует все: и устройство их «подопечного», и космическая сварка, и системы телеуправления.
— Вы удивительно похожи на тех лейтенантов, которые десять лет назад пришли на завод, где собирались первые «Востоки», — сказал конструктор. — Их любознательность не знала границ, и Сергею Павловичу Королеву то и дело приходилось останавливать поток вопросов: мол, в одной беседе не расскажешь всего, а постепенно разберетесь в каждом винтике корабля…
Луноход выглядит большой игрушкой для взрослых, но таким он казался, пожалуй, только мне и тем, кто видел его впервые. Я не боюсь в этом признаться сегодня, потому что первое впечатление часто обманчиво. Особенно при встрече с машинами космоса, которые для непосвященного кажутся бессмысленным нагромождением баков, кронштейнов, всевозможных приборов. Но, познакомившись с ними ближе, понимаешь — иначе нельзя, и «игрушка для взрослых» превращается в совершеннейшую конструкцию, впитавшую в себя все лучшее, что создано технической мыслью человечества.
Конструктор смотрел на спускающийся с посадочной ступени «Луны-17» луноход иными глазами. За искрящейся стекловатой, укутывающей тело машины, ему виделись сполохи стартов, долгие споры в КБ…
Луноход крадется по трапам. Колеса вращаются легко, почти незаметно. Но эта легкость, естественная для нас, землян, уже сама по себе — событие.
Луноходов было несколько. Правда, здесь на заводе они назывались иначе — «технологические машины». И появились они на свет не для того, чтобы занять место под обтекателем ракеты, — им уготована была иная судьба.
«Близнецы» проходили нелегкий путь наземных испытаний. В вакуумных камерах, где имитируется почти настоящий космос, они «летали» к Луне и совершали там «посадку». Антенщики выясняли оптимальные режимы работы радио- и телеканалов. «Близнецов» сбрасывали на землю вместе со станцией и долго «трясли» на вибростенде, а потом электронщики проверяли каждую пайку и контакт — не отсоединился ли?
