что мужчину следует немного помучить. Скорее всего, такого рода информацию она могла почерпнуть в одной из душещипательных колонок женских журналов, где даются наставления молоденьким девушкам. Венеция сделала гримасу, и чтобы Майк не увидел ее лица, уткнулась ему в плечо.
– Я горжусь тобой сегодня, – проговорил он, целуя ее в лоб. – В «Кларидже» ни одна женщина не могла сравниться с тобой.
Она посмотрела на него сияющими глазами и спросила:
– Тебе понравился мой Герман?
– По-моему, симпатичный старичок. Венеция снова нахмурилась и возразила:
– Не такой уж старый… ему только шестьдесят, но для молодого Майка он уже, конечно, старичок.
Он засмеялся, взял ее руку и, скосив глаза на желтый бриллиант, спросил:
– Нравится?
– Безумно. Но главное – то, что он символизирует.
Он отпустил ее руку и обвел взглядом очаровательную комнату. Дождь перестал. Косые лучи солнца пробивались сквозь прозрачные кремовые шторы.
– Я думаю, – продолжал он, – что в конце концов все будет хорошо.
Может, нам отправиться в Бернт-Эш сегодня, не дожидаясь завтрашнего дня? Доберемся за час с небольшим. Я горю желанием узнать, что ты думаешь о поместье.
Она заколебалась, чувствуя усталость. Как и Герману, ей хотелось отдохнуть после обильного обеда. Последние дни она поздно ложилась спать, но ей и в голову не могло прийти отказаться от предложения Майка.
– Как замечательно, – сказала она. – Дай мне десять минут. Я только надену костюм и дачные туфли.
– Хорошо, моя прелесть.
Майк присел, взял сигарету из порфировой шкатулки и, довольный, лениво закурил, ожидая возвращения Венеции.
«Этот дом смотрится недурно, – рассуждал он про себя. – Будет где остановиться, наезжая в город. Учитывая доход Венеции и мой, нет оснований считать, что он нам не по силам. Можно сказать, что я неплохо устроился. Венеция мила и очень привлекательна; она не из тех, кто старится быстро. Ее дочь может представлять определенную проблему, но в ближайшие несколько лет она будет в школе. Да… пожалуй, можно сказать, что мне здорово подфартило…»
Зазвонил телефон. Майк протянул руку, чтобы взять трубку, вспомнил, что он не у себя дома, но в следующую секунду из ванной послышался голос Венеции.
– Ответь за меня, дорогой.
В трубке раздался женский голос:
– О… я ошиблась номером… это дом миссис Селлингэм?
– Да, правильно, – подтвердил Майк.
– О… а она… дома?
– Да, но в данный момент не может подойти. Может, ей что-нибудь передать?
– О! – в третий раз повторила женщина не без удивления.
– Кто звонит? Что передать?
– Это леди Селлингэм… наверное, моя сноха забыла, но она обещала сегодня приехать ко мне в Ричмонд на чай. Видите ли, я не смогу принять ее… Вот и все.
«Ага, – подумал Майк. – Свекровь. Очередная зануда, и эта старая карга хотела похитить у меня Венецию».
– Подождите, пожалуйста, – самым вкрадчивым голосом ответил он. – Я посмотрю, не сможет ли Венеция подойти к телефону… Это, между прочим, Майк Прайс. Я еще не имел удовольствия познакомиться с вами, ни, надо думать, вам известно, что мы с Венецией собираемся пожениться.
На другом конце провода ничего не ответили, и Майк понял, что повел себя бестактно. В принципе Венеция еще ничего не успела сказать матери Джефри, и старая леди испытала шок от услышанного. Майк в душе не был бессердечным человеком и попытался быстро исправить свою неловкость.
– Я очень надеюсь, леди Селлингэм, что вы пригласите меня и Венецию к себе. Я знаю, что будущее Венеция имеет для вас большое значение, и я заверяю вас, что я сделаю все от меня зависящее для ее счастья.
Ну вот, так-то лучшее.
– О! – воскликнула леди Селлингэм в очередной раз, – я очень рада слышать это… я… признаться… ничего не знала об этом, мистер Прайс. Хотя Венеция, конечно, рассказывала мне о вас. Примите мои поздравления, и, разумеется, мы скоро встретимся. Я очень люблю свою сноху. И я очень рада, что она нашла себе жениха, поскольку я знаю, что мой сын хотел, чтобы она вновь вышла замуж.
Майк просиял и заметно приободрился. Эта старая карга как будто ничего, подумал он, испытывая к ней уже другие чувства.
– Я… ужасно вам благодарен, – произнес он самым обворожительным голосом, на который был только способен.
– Если Венеция занята, я не хотела бы ее беспокоить… – начала леди Селлингэм.
