Об этом коротко и сказал Саблин Советову, пока они стояли у буфетной стойки. Советов невольно оглянулся, не слушает ли кто откровения генерала? Слава Богу, никого за ними не было. Советов подхватил поднос и поспешил к дальнему одинокому столику. Некоторое время ели молча. Каждый обдумывал дальнейший поворот разговора.
Советов получил от Панова исчерпывающую информацию о подготовке операции. Но спугнуть генерала Саблина своей осведомленностью не входило в его планы. Поэтому он выжидал. Пусть генерал раскроется сам. Для этого куратор предпринял завлекающий маневр.
— Скажу вам, Иван Гаврилович, по-свойски — этот бардак в стране уже всем надоел...
Советов говорил тихо, но внятно и медленно. Впрочем, как и все в ЦК. Это был такой стиль.
Тишина, царившая в коридорах и кабинетах, рождала у посетителей чувство неловкости. У них начинало першить в горле, и сами они начинали даже друг с другом говорить шепотом, боясь резких и звонких интонаций.
— И я о том же, — не совладав с шепотом, прохрипел Саблин.
Советов продолжил:
— Наводить порядок все равно придется. Но все упирается в дефицит энергичных людей. Вы правильно указываете на военных как на потенциальных хранителей устоев нашей страны. Партия видит в них свой верный авангард. Но, согласитесь, мы не можем натравливать военных на подавление деструктивных сил.
Саблин слушал Советова затаив дыхание. Значит, в ЦК знают все и им небезразлично, какая сила в армии возьмет верх. Поэтому Саблин должен так закрутить в Анголе, чтобы и в Москве поняли, что он именно тот человек, который сегодня нужен партии. С легким сердцем, отбросив сомнения, генерал решил довериться Советову как единомышленнику:
— Я в Анголе уже несколько лет стремлюсь к активизации позиций наших друзей — руководителей ФАПЛА. Они живут революционным подъемом и непримиримо относятся к раскольнической деятельности УНИТА. Но не хватает им боевого опыта и той решительности, которая необходима, чтобы очистить юг Анголы от молодчиков генерала Савимби. В последнее время в руководстве появились люди, которым более выгодна ситуация ни мира, ни войны. Но к счастью, мне удалось убедить ряд товарищей в губительности таких тенденций. Под моим руководством разработана операция по блокированию отрядов УНИТА в районе Мавинга. Мы быстрым ударом отсекаем дорогу на Джамбу, где окопался генерал Савимби и сколачивает на деньги ЦРУ свои банды, и устраиваем ему блокаду. План прост, но оригинален по топографическому решению. Ангольские товарищи окажут содействие силами четвертой тактической группы Южного фронта. Но решение боевой задачи возьмет на себя кубинская сторона. Убежден, что это будет последняя точка в столь долгой борьбе трудящихся Анголы за социалистический выбор.
План, представленный генералом с такой гордостью, вполне устраивал Советова. Чем черт не шутит, вдруг Саблин и впрямь поможет руководству ФАПЛА уничтожить оплот УНИТА. Тогда можно будет доложить, что вопрос этот прорабатывался совместно с военным отделом ЦК. И Советов лично курировал. А провалится операция — так Саблин все равно не жилец. Зато уж после этого жаловаться ему будет не на кого.
Аккуратно размешивая сахар в стакане с чаем. Советов тихо обратился к возбужденному генералу:
— Уважаемый Иван Гаврилович, вся ответственность в этом деле ложится на вас. Мы не можем вмешиваться в профессиональные моменты вашей деятельности. Берите решение на себя. Вам доверяют.
Саблин в порыве благодарности встал, по-военному подтянулся и прошептал:
— Я горд вашим одобрением, товарищ Советов.
— Ну, ну, не будем, — по-свойски взяв генерала за рукав кителя.
Советов заставил его усесться на место. — Наша беседа носит неофициальный характер. Впрочем, как и ваше сообщение. Считаю, что торопиться не следует. Я бы на вашем месте посвятил пару дней семье, отдохните на дачке, в кругу внучат...
— Какая дача?! — перебил Саблин. — Мой приказ ждут каждую минуту!
— И все-таки послушайте меня, — жестко и тягуче продолжил Советов.
— Пару деньков проведите на Даче, а я тем временем переговорю с товарищами, выясню настроения...
— Но тут нужна секретность... — снова перебил Саблин, сбитый с толку неожиданным поворотом.
— Иван Гаврилович, — удивился Советов, — секреты от партии, от военного отдела и секретариата? Помилуйте, в таком случае кому вы служите?
Генерал поежился.
— Вы не так меня поняли. Я имел в виду генштаб. Там о задуманной операции не знают.
— При чем же здесь генштаб? Дело больше, как я понимаю, политическое. Поэтому идите отдыхайте. Пока...
Допив чай, Советов встал, протянул руку расстроенному генералу и, не возвращаясь к разговору, попрощался:
— К себе не приглашаю, срочно нужно доработать документ. Так что, в добрый час, генерал.
Саблин привстал, вяло пожал протянутую руку и так и остался стоять, пригнувшись, в опустевшем буфете.
ОЛИВЕЙРА
Оливейра продолжал молчать. Емельянов понял, что главное сказано.
Предложение хорошее.
— Товарищ генерал, ему стало известно, что скоро могут произойти события, в которых будут задействованы наши вертолеты. И предлагает продать ему несколько штук. Зарегистрируем их как пропавшие в ходе операции.
Генерал Панов взревел:
— Какая, к черту, операция! Скажи, что я ему не верю. Его подослали с провокационными целями. Может, он теперь служит в ЦРУ?
Емельянов понял, что лучше Панова к дальнейшим переговорам не привлекать. Он уже зациклился на предательстве и не способен к спокойному раскручиванию коммерческого предложения.
— Дорогой господин Оливейра, вы нас ставите в сложное положение.
Смешиваете политические домыслы с экономическими вопросами.
— Совсем нет. Мне нужны вертолеты. Четыре машины. И в ближайшее время.
— Вертолеты нужны всем. Но никому не приходит в голову частным порядком просить генерала Панова продать их. И вы бы не пришли к нам, если бы кто-то не сообщил вам ту информацию, которой вы располагаете.
— Видит Бог, мне совершенно непонятно, о чем вы говорите.
— Хорошо, уточню. Основываясь на ложных слухах о подготовке к военной операции, вы решили воспользоваться моментом и предложить продать вам машины, списав их исчезновение на удачливую стрельбу ПВО УНИТА.
— О... — Оливейра широко заулыбался, — это была бы чрезвычайно выгодная сделка.
— Что он хихикает? — нервно тряся банкой с пивом, подозрительно покосился Панов.
— Пока врет, но скоро доберется и до правды, — успокоил референт.
И, не обращая внимания на генерала, продолжил:
— Действительно, мысль интересная. Задача решаемая, но крайне трудная. Машины — ладно, но что прикажете делать с экипажами? Большой вопрос! Слава Богу, пока не актуален...
Емельянов глубоко вздохнул и развел руками. Пришло время уже Оливейре разыгрывать непонимание:
— Что же не дает возможности обсудить предложение?
— В том-то и дело, — с веселым сожалением принялся объяснять Емельянов, — операции-то никакой не предвидится. Слухи, неизвестно кем распространяемые, на самом деле ложные. Мы лично ничего про это не знаем.
— Такое невозможно, — заволновался Оливейра.
— Вот видите. Сначала надо узнавать у нас, а уж потом строить планы. Жалко, что вас
