В этот же день огородами, чтобы его не видели, Трошка отправился к озеру. Он долго ходил по песчаному берегу, тщательно осматривал следы, но тут, кроме крестиков, оставленных лапками куликов, ничего не было. Нашел место ночлега Митрофана. Увидел золу от огромного костра, понял, что и в самом деле Митрофан всю ночь трясся от страха. Еще раз прошелся по берегу, тропинкой направился на дорогу к селу и здесь, на раскисшей обочине, обнаружил волчий след. Он вел в сторону от озера. Старик добрался до просеки и там след утерял. Тогда он вернулся на дорогу, нашел место, где зверь вышел на обочину. Доля правды в рассказе Митрофана была: трехлапая держалась у озера. Трошка еще несколько раз приходил сюда, пытаясь перехватить зверя, но, видимо, волчица перебралась на другой кормовой участок, и охотник с нетерпением ждал белой тропы. Он был уверен в успехе: по снегу трехлапая не уйдет.
В просветах среди деревьев уже мерцали звезды, туман выползал из лощины. Волчица спустилась в низину. Ее обдало холодом, она вздрогнула и прибавила шагу. Ночь сегодня будет голодная, и она, остановившись, долго нюхала воздух, но пахло только опавшими листьями да увядшим хмелем. Трехлапая постояла еще некоторое время и двинулась к берегу, и у самой кромки воды ее сердце вдруг учащенно забилось. Волчица, несмотря на свою хромоту, быстро юркнула в кусты и очутилась на значительном расстоянии от берега. Она опять уловила запах своего преследователя.
Волчица покинула озеро, так как боялась, что человек, который побывал здесь днем, обязательно вернется. Больше к озеру она не подходила, но заросшую лощину не покидала. После ночных странствий, сделав большой круг по тропинкам и чащобам, неизменно возвращалась к своему логову.
А дни и ночи были похожи друг на друга: то возвращалось ненадолго тепло, то тучи затягивали небо и сыпал мелкий противный дождик, то ветер выл и метался по лесу, то все утихало и в ночь легкие заморозки пробовали на ощупь и пожухлый лист, и настывшую в лужах воду, и воздух, делая его звонким и прозрачным.
Волчица опять ела ягоды терна, пробовала грибы, пыталась добывать зайцев, куропаток. Это иногда ей удавалось. Но голод терзал ее теперь постоянно. Как ни боялась она появляться у человеческого жилья, а все же однажды, медленно, с остановками, подобралась к кордону и долго лежала в придорожных кустах, наблюдая за ним. Во дворе мычала корова, люди разговаривали, визжал поросенок. Потом к дому подъехала подвода, залаяли собаки. Звонкий женский голос звал не вернувшегося с пастбища теленка. Волчица поняла: толку не будет — люди не скоро угомонятся, встала и кустами побрела к тропинке, которой когда-то уходила в пески к своему старому логову. На повороте тропинки стоял межевой столбик. Давно она тут не была. Волчица обошла его несколько раз, и тут до ее слуха донесся какой-то шум, она быстро нырнула в росшие неподалеку сосенки и там почти вплотную столкнулась с теленком. Испуганный внезапным появлением хищника, тот бросился наутек. Трехлапая, напрягая все силы, старалась догнать теленка, несколько раз почти настигала и наконец вцепилась тому в заднюю ногу. Теленок взмекнул, сумел вырваться, метнулся в противоположную сторону от кордона. Волчица обрадовалась: теперь-то он не уйдет, она закружит его, и хоть силы не те, но жертвы не упустит! И вдруг услыхала крики и топот. Попыталась еще раз повторить нападение, но люди уже выбежали на поляну. Израненный теленок бросился им навстречу, а волчица, резко тормознув, сильно ушибла обрубок лапы о пень, поспешно рванулась в заросли мелкого сосняка и на махах ушла подальше. Сердце ее колотилось, но вскоре возбуждение прошло, и она снова почувствовала сильный голод. Ничего не оставалось, как вновь идти к зарослям терна и собирать под дикими яблонями прихваченные первым морозцем плоды.
Всю неделю она ночью и днем искала пропитание. Наконец ей повезло у колхозной отары. Подобравшись к ней как можно ближе, трехлапая притаилась, не спуская глаз ни с овец, ни с пастуха, который стоял невдалеке, опершись на костыль. Когда рядом оказался небольшой валушок, она вскочила, овцы шарахнулись в стороны, но волчица быстро настигла жертву, схватила за ногу, потом за горло и, прижав к земле, подождала, пока валушок затихнет, потом перебросила его на спину и рванулась в заросли шиповника и низиной — в спасительный лес. Забившись в самую гущину, она бросила ношу и прислушалась. Далеко-далеко, видимо на поле, голосили люди, но это было уже не страшно. Голод последних дней заставил волчицу взяться за добычу. Она отрывала мясо огромными кусками и, давясь, глотала. И, отяжелевшая, медленно двинулась отдохнуть.
Люди прибежали к деду Трошке. Они возбужденно кричали, и тот с трудом понял, что от него хотят и в чем обвиняют. А обвинений охотник наслушался столько, хоть из села беги! Не сказав никому ни слова, Трофим собрался и ушел. Разыскал Митрофана и Прохора, рассказал им о своей затее: погонять с гончими трехлапую. Митрофан после встречи с ней у озера усомнился: а пойдут ли гончаки по волку? Не забоятся? Но Прохор возразил: «Они ведь не ты, — он намекнул Мптрофану на ту ночь, когда тот со страху и шалаш сжег. — Погонят втроем, да еще как, только держись!»
Сборы были недолгими. Через полчаса они с ружьями и с собаками на поводках торопились к месту, где скрылась трехлапая. Перешли через налитую осенними дождями музгу, обогнули мелкий ольшаник, еще не сбросивший лист. Здесь собаки прихватили след. Прохоров кобель, вздыбив на загривке шерсть, потащил хозяина, тот с трудом удерживал его. Трошкина Летка тоже забеспокоилась. Охотники остановились. После недолгого совещания Прохор остался с собаками, а Трофим с Митрофаном заторопились на номера. Митрофан довольно шустро пробежал до мостика через небольшую теклину, выбрался на опушку, где и укрылся в прибрежных таловых кустах, сторожа выход на пески, а Трошка, выйдя на просеку, поспешил к поляне у озера. Он думал, что пока льда нет, волчица из-под собак обязательно будет уходить на пески или по просеке в гущу за озеро. Если зверь пойдет в степь, в байраки, то там его встретит Прохор.
А насытившаяся волчица, не торопясь, тропкой шла к просеке на озеро. Когда она оказалась на полянке, ее остановил запах давнего врага. Она быстро вернулась в чащу и оттуда направилась в сторону песков, подальше от этого человека. Там, где он ей встречался, ее всегда подстерегала опасность.
Где-то в чаще попискивали синицы да с перерывами дробно стучал дятел. Волчица кустами медленно двигалась к пескам. Вдруг позади, где она входила в лес, раздался свист. Прохор давал знать охотникам, что собаки спущены. Волчица прибавила шагу. Тревога овладела ею. Через некоторое время она услышала какой-то слабый визг, затем — надрывный лай, который вскоре превратился в сплошной стон. Ей казалось, что от этого лая деревья вздрогнули, вытянулись, сбрасывая лист, насторожились. Волчица поняла: собаки напали на ее след. Она устремилась к опушке. При выходе на поляну остановилась. И когда хотела выскочить на чистое место, заметила какое-то слабое движение в кустах. Волчица резко свернула за деревья и краем глаза увидела, как ей наперерез побежал, пригнувшись, человек. Она юркнула в чащу, и сразу же грянул выстрел. Услышав его, собаки еще азартнее заголосили по теплому следу.
Уходить просекой за озеро, а затем вплавь через реку в заросшие байраки волчица боялась, там ждет ее враг, а бежать в поля не решалась, собаки висели на хвосте. Пытаясь их обмануть, густыми кустами вышла к берегу теклины. Она порядком устала, не раз ушибала обрубок лапы, и теперь он ныл. В одном месте, где теклина была не так широка, волчица вошла в воду. Холодная вода обожгла ее, но и освежила. Обрубок онемел, боль притупилась. Она прошла водой до поворота, где темнел бревенчатый мостик, вылезла на другую сторону и по дороге устремилась в чащу. Собаки скололись у воды, замолчали. Один выжлец вскочил в воду, переплыл и носился по берегу кругами, отыскивая след. Другие две собаки искали молча в чаще, не перескакивая теклины. Волчица по густым кустам направилась опять к выходу на пески. Она знала, что собаки у воды надолго потеряли след. Но вот опять они затявкали. Тогда волчица осознала, что песками ей не уйти: быстроногие преследователи скоро настигнут ее. Она резко повернула к спасительной теклине. Вышла на берег, снова забрела в воду, прошла ею до мостика, залезла под него и там, на мелководье, затаилась.
Собаки вылетели к воде разгоряченные, с красными языками, гамкнули несколько раз и замолкли. Тот же пегий выжлец перелетел через теклину, на ходу хватая воду, и закружил, отыскивая след. Другие носились по этой стороне. Временами они подходили так близко, что волчица хотела выскочить из своего укрытия. Сначала она не чувствовала холода, а потом стала мелко дрожать, лапы затекли, но она сидела не шевелясь. Собаки были близко. Волчица переменила позу. Потом послышались голоса. Подходили люди. Один перешел через мостик. Волчица слышала шум шагов над головой. Люди долго ходили вблизи, заглядывали под колодины, стучали по ним. Осматривали пни, ямы, но следа не находили. Потом, поговорив, взяли собак на поводки и ушли.
