задаток в треть зарплаты и весь месяц клеишь по городу разную муть, рискуя налететь на ментов или получить по шеям от возмущенных жителей, чьи подъезды от таких вот обклейщиков стали похожи на бумажную шубу. В конце месяца зарплату откладывают на неделю, а через пять дней фирма исчезла. Банкрот-с. С распространителями у метро тоже не сладко, раздаешь весь день, а оплата тебе только за те листовки, что клиенты принесли в салон-магазин, который ты рекламировал. Негусто получается на круг, а времени потрачено много!
Кто-то в Макдачне работал, благо у нас в городе этой дряни хватает. Тут тоже свои приколы. Чаще всего дают тебе кучу штрафов, по которым ты в конце месяца вместо зарплаты получаешь пшик. Ну, типа клиенту не улыбнулся. Ты говоришь 'Улыбнулся'! А менеджер тебе говорит 'Нет'. И вкатывает ищо штраф за спор с менеджером. И дело не в том, что ты и в самом деле честно улыбался всем клиентам, не исключая даже уродов моральных, а в том, что всем подряд полную зарплату платить никаких денег не хватит.
Что тут сказать, Мак-Долбальдс, так его чтобы.
Да и не только в Макдачне так, если начистоту.
Ну, в таких вот раздумьях и начал я лето. Чё делать-то, братцы? Денег хотца! А денег нет! У родителей не допросишься… Один разговор — 'Поехали на дачу, тогда компьютер купим. Потом.' А что на даче-то? Дом строить? Или грядки копать? Ну какой это отдых-то, двоеточие и скобка закрывается.
И тут случайно появился друг один мой. Дядь Петя, как его звали. Петр Сергеевич, еще в счастливом… в кавычках… девяносто первом уволился из органов МВД и открыл свое дело. Частную охранную фирму, во как. У нас их как грибов после дождя, вообще-то. Каждый супермаркет с пивом и чипсами около метро своего охранника держит. У банков посерьезнее стоят, откормленные такие ряхи. Коты жирные, как их Петр Сергеич называл. Еще чуть получше — инкассаторы, у них даже помповики есть. Ремингтон Восемьсот Семьдесят, настоящая американская мечта, только вчера из Турции, там им турки выхлоп верблюдам прочищали, да и друг другу при случае, чтобы не коксовалось.
— Что сидишь-то, болезный? — Спросил Петр Сергеевич.
— Да вот, дело такое… На работу не берут! — Сказал я. Сидели мы на лавочке около подъезда, где я задержался почему-то. Пиво не пил, чипсов не ел — денег мало. Мои на даче.
— А что пробовал?
— Объявы клеить… Потом листовки раздавать. В Макдачне вот неделю…
— А что так мало? — Поразился Петр Сергеевич.
— Да ну, хачи там…
— Понятно. Слушай, парень ты большой и видный. Одеть тебя красиво — вот чудо получится! Пойдешь ко мне работать?
— А что делать надо?
— Да ничего особенного! Вот лицо будешь делать такое же как и сейчас…
Так я и стал охранником. Дали форму, дали резиновую дубинку-тонфу, рацию дали, заставили прочитать пару инструкций и устав фирмы. Пару телефонов наизусть выучить, куда звонить, если что. Ну и закон об охранной деятельности, конечно. Как же без него?
И пошел я в охранники. Вот воскресенье ночью выстоять надо, а с утра домой. Костик работает на дискаче, он заберет по дороге с утра. Ему как раз мимо моего дома проезжать, после смены на 'Васильке', а одному на новенькой десяточке неохота. Компания ему нужна обязательно.
Ну, нужна так нужна. Да и человек-то он неплохой, добрый в целом. Энергетика хорошая, как сказано. Хоть я в эти энергетики и не верю.
Работа несложная, но нервная. С одной стороны, при наличии технических средств охранник чувствует себя спокойно. Прав у него по закону немного. Оружия тоже. Силовой контакт… Боже упаси! Потом менты не отвяжутся. Они-то бумаги писать любят, их бумага кормит, а нам работать надо.
Блат у Петра Сергеевича сохранился, и поехал я через не такое уж и большое время на месячные курсы куда-то на юг города, в новостройки. Ну, там авторынок еще, где первые хачики машинами торговали. Ну совсем как помидорами.
Сложно было. С физической культурой я до того серьезно не сталкивался, только вот пару раз в пионерлагере утреннюю зарядку делал. А тут бегаешь, прыгаешь, отжимаешься, и постоянно инструктор у тебя над душой стоит, филонить не дает.
Но втянулся как-то. Когда хорошо физухой позанимаешься, тело так приятно ломит. Поламывает даже. И потом домой идешь хоть и уставший, но такой довольный, как крокодил!
И остальные предметы тоже. Стрельба (по блату из пистолетов, а не из ижиков, что охранцам тогда положены были). Психологическая подготовка даже. Законы об охранной деятельности и общие знания по законам, юридические разные дела. Вроде и наизусть их никто особо не требует, но как я представил, что с меня их после окончания обучения спросят…
Нет, лучше уж выучить. К тому же, самому-то надо знать, какие у тебя права?
А уж как отметили выпускное… Взяли в ларьке около метро водки, и пошли в лес шашлыки жарить. Лес там недалеко был совсем. Как домой попал, сам не помню. Но помню — звоню, открывает мне мамка, да с глазами по пять копеек. Уж и рот открывает, спросить, с каким-таким быдлом ребенок связался, он же еще маленький! Тут я и даю ей подарок — чайник электрический, зеленый такой, в магазине 'Мир' купил. Пока он не закрылся. А что закроешься, охранцы-то везде одинаковы, неужто не договоримся на пару минуток-то?
И говорю:
— Мама! Я уже взрослый! С первой зарплатой тебя, мама…
А сам с дубинатором на поясе, в форме, с кобурой. В кобуре пневматика, купил по случаю. Но рукоятка, как у настоящего. Как меня менты по дороге не замели, не знаю.
Ну, с той поры и есть у нас на кухне классный зеленый электрический чайник. Чай пить. Не любит его мамка, чем-то не глянулся. Но, поскольку от души дарили, то до сих пор работает.
На улице прошел мимо узбеков-арбузников. Толстый и мелкий узбек посмотрел на меня подозрительно, а я подозрительно посмотрел на него. Не, не, не катит этот колобок под тех гигантов с опахалами. Ему только арбузы продавать, а обмахивать меня во сне люди поприличнее будут!
Глава 2
Мальчики танцуют
Девочки танцуют
Узбеков теперь тут четверо. Двое с опахалами, один с тяжелой металлической бадьей, еще один перебирает большое красное полотенце, даже на вид пушистое. Над бадьей поднимается парок.
Я почему-то сижу на кровати, а чьи-то руки трут меня, поворачивают, поднимают голову и локти. Холодное и щипкое что-то касается подмышек. По лицу скребется что-то длинное и тупое, волосы чуть дергает…
Ах ты мать твою! Больно же!
В поле зрения появляется полуголый тип. Из одежды только обтягивающие штаны по середину икр и распахнутая безрукавка, в руке здоровенные ножницы. Черные, и тупые.
Тип примеривается, и отхватывает мне прядь волос со лба.
Снова больно, да еще как!
Примериваясь, я толкаю типа ногой. Выходит неудачно, удар смазанный. Моя нога движется медленно, как и положено во сне. И потому тип с ножницами успевает отпрянуть, мой удар ему в низ живота попадает в коленку только.
