Усмехаясь, Сэнди подбрасывала на коленях дочку.
Женщина по имени Карен поставила легкую коляску со спящим младенцем рядом, а сама устроилась слева от Линн. Она посмотрела на щенка в коробке и на живот Линн.
— Когда появится ваш малыш?
— По-моему, в феврале.
— По-вашему? Вы еще не были у доктора?
— Еще нет. Мы только что обнаружили. — Линн не хотелось открывать постыдный секрет, что она не знает, кто отец ее ребенка. А эти женщины, если и знают о ее браке с Бреттом, настолько добры, что не станут расспрашивать.
— Сойер будет великолепным отцом, — улыбнулась Сэнди.
— Я тоже так думаю. — Линн чувствовала себя травмированным запасным игроком, который сидит на запасной скамейке и подбадривает капитана команды. Для нее это новый опыт.
Первые три подачи женщины болтали о беременности и о детях. Иногда криком подбадривали свою команду. Линн чувствовала себя спокойно и уверенно. С таким мгновенным признанием она не встречалась во взрослой жизни.
Когда она кормила Солдата, вокруг собрались дети. Проснулся малыш Карен, он гулил и пускал пузыри.
— Скоро у вас будет свой собственный, — с улыбкой взглянула на нее Карен.
— Да, не могу дождаться.
На половине игры к ним присоединилась еще одна женщина. Она села на ряд выше. Сэнди обернулась к ней.
— Линн, это Джейн. Ее муж на третьей базе. Джейн, это Линн, жена Сойера.
— Новобрачные? М-да… — Джейн вскинула темные брови. — Не могу упрекать Сойера, что он так быстро потащил вас к алтарю. Он потратил жизнь, исправляя то, что сделал его легкомысленный брат. Сейчас, когда Бретта нет, Сойер может наверстать упущенное время.
У Линн застыла кровь. Она не могла пошевелиться. Не могла думать. Не могла ответить.
— Не надо злословить, Джейн. — Сэнди бросила нервный взгляд на Линн.
— Кто злословит? Я констатирую факты. Бретт был обузой. Он никогда не выполнял свою часть проекта вовремя. Джим всегда жаловался на него. Бог знает, сколько сверхурочного времени потратил Сойер, чтобы довести до ума долю Бретта. Бедный Сойер, ему приходилось всегда подчищать за Бреттом.
У Линн ногти впились в ладони. Она и не догадывалась, что Бретт пренебрегал работой. Он часто заявлял, что ему приходится сидеть в офисе допоздна. Наверное, проводил время с любовницами.
Игра продолжалась. Но радость Линн от приятного вечера исчезла. Несмотря на жару и гнетущую влажность раннего июньского вечера, у Линн над верхней губой выступил холодный пот. Она почувствовала тошноту. Тошноту в желудке. Тошноту в сердце.
— Вы не подскажете, где находится дамская комната? — обратилась она к Сэнди.
— Я покажу вам, — поднялась Сэнди. — Карен присмотрит за щенком.
Когда они добрались до небольшого строения, восстание в животе у Линн пришло в состояние управляемого дискомфорта. Она сполоснула лицо холодной водой и стояла, опершись на столик. Сэнди рядом смывала грязь с лица и рук дочки.
— Не позвать ли Сойера?
— Я уже здесь. — На пороге стоял Сойер.
У Линн остановилось сердце. Он годами подчищал за братом. И сейчас, женившись на ней, убирал следы? Закончил дело, которое не завершил Бретт? Слезы щипали глаза. Она поморгала, чтобы не заплакать.
— Ты не обращаешь внимания на знаки, которые прибиты к дверям? — Линн поморщилась, услыхав свой сварливый тон.
— Не обращаю, если тебе плохо.
— Ты пропустишь игру, чемпионскую игру.
— Я был в «яме», — пожал он плечами, — когда увидел, что ты направляешься сюда. Тебя тошнит? Нам надо вернуться домой?
— Мы оставляем вас вдвоем. — Сэнди проплыла мимо. — Не спешите. Мы присмотрим за щенком.
Линн попыталась вернуть Сэнди признательную улыбку, но губы непослушно скривились.
— Спасибо, Сэнди. Скажите команде, что Сойер сейчас вернется. Мне уже лучше.
— Что случилось? — Он шагнул ближе.
У нее ныло сердце. Ей хотелось колотить кулаками в эту широкую грудь. Почему он заставил ее полюбить себя? Повернув кран, Линн еще раз сполоснула лицо холодной водой, чтобы скрыть слезы, и уткнулась в охапку бумажных полотенец.
— Всего лишь обычная тошнота.
Он взял у нее из рук полотенца и ласково вытер ей лицо.
— Пойдем, ты посидишь со мной в «яме».
От нежности в его глазах ей хотелось рыдать. Нежность выглядела настоящей, но не могла быть такой.
Вспомни о вашем соглашении! Бретт столько раз обманывал тебя своей фальшивой искренностью.
— Я не могу этого сделать.
— Конечно, можешь. — Он прижался губами к ее лбу и поцеловал ее. — Став боссом, получаешь привилегии.
Он взял ее за руку и повел к полю. Они свернули к трибунам, чтобы захватить Солдата, и продолжили путь. В прохладной, затененной «яме» он усадил Линн на скамейку и вручил крекеры и холодную воду из холодильника. Сам сел рядом и обнял ее за плечи. Будто она и в самом деле имела право находиться на площадке для игроков. И он оставался с ней, пока не пришла его очередь бить.
Каждый момент рядом с ним она испытывала сладостное и одновременно горькое чувство.
Когда Сойер должен был бить по мячу, слезы наполнили ей глаза. Как она могла удержаться и не полюбить его? Именно Сойер заставил ее почувствовать себя желанной и нежно любимой. Он заставил ее почувствовать себя умной, красивой и сексуальной. Она прислонилась спиной к бетонной стене и прижала ледяную банку с водой к щеке.
Минут через двадцать загремел гром, гораздо ближе, чем раньше, и засверкали молнии. Судья прекратил игру. Команды ушли с поля. Сойер и его товарищи бежали в укрытие, чтобы забрать свои вещи.
— Оставайся здесь, — он провел рукой по ее волосам, — я помогу собрать вещи, и мы поедем.
К тому времени когда он все уложил в кладовку и запер ее, дождь уже лил вовсю.
Мокрый, но улыбающийся Сойер сел рядом с ней на скамейку.
— Давай посидим немножко и посмотрим, не кончится ли дождь.
Несколько минут они просидели в тишине. Линн спорила сама с собой. Спросить ли у Сойера, как он ее воспринимает? Как еще одно бремя, оставленное Бреттом? Но потом она решила, что не хочет знать ответа на этот вопрос.
— Делала это когда-нибудь в спортивном укрытии?
Лукавые искорки в его глазах вызвали целую цепь крохотных взрывов у нее в крови. Она удивленно втянула воздух. Мышцы живота напряглись. Может быть, Сойер и не любит ее, но он хочет ее.
— Нет.
— Хочешь? — Один уголок рта вздернулся вверх. Она посмотрела, что происходит в опустевшем парке, и сладкий ужас пронзил ее.
— Мы не можем. Это общественное место.
— Ты так думаешь?
У нее разбито сердце, а он заставляет ее смеяться.
— Из-за тебя я чувствую себя кошмарным подростком.
