челюстью вместо лба и лбом вместо нижней челюсти.
– Помню, был такой случай, – произнесло сие прелюбопытное существо оживлённым голосом доктора, – привезли к нам на 'скорой' мужика. Хиленький такой мужичонка. С травмой головы…
Сотрясённое лицо Аполлона трансформировалось в радостное лицо доктора.
– С ним и жену его привезли, – продолжил теперь уже доктор, – заботливая такая, говорит, не отпущу, мол, одного… Во-от таких габаритов.
Доктор развёл руки в стороны и описал ими воображаемые габариты жены пациента.
– Ну, вроде той, на которую этот, – он кивнул на Аполлона, – приземлился. Вернее, притИлился.
Доктор засмеялся, довольный своим остроумием.
– Пудов так на семь… Она и рассказала, как дело было. Потому как муж её был в отрубе и говорить ничего не мог… Да, ночью это всё произошло, – при этих словах доктор указал на окно, за которым действительно была ночь.
– Ну вот. Вышел, говорит, мой Василёк на балкон покурить. Да тут ему и привиделась эскадрилья НЛО, потому как он 'тарелки' закричал. Пока я, говорит, на балкон выходила, он с балкона, с пятого этажа, и сиганул.
– А чего сиганул-то? – спросила знакомая проводница.
– А, говорит, вроде как поманили его с флагманской тарелки. Потому как, по её словам, и её звали, да она не поддалась на провокацию, а, пока Вася падал, мол, 'скорую' успела вызвать… Ну, привели мы его в чувство, он глаза открыл и простонал: 'тарелки'. Ага, говорит его жена, что я вам говорила? Вот видите! В общем, в моей практике такого сотрясения мозгов я больше до сих пор не встречал. Память бедолаге начисто отшибло. Только знай себе твердил: тарелки да тарелки. Короче, чокнулся мужик. Год в дурдоме проторчал, пока более-менее соображать стал. К тому времени про случай этот и в нашей городской газете писали. Не про то, конечно, что мужик в дурдом попал, а про НЛО. Жена его всё рассказывала. Может, кто читал? Правда, давно это было…
Тут доктор развеселился до предела:
– Ну, как история?
Проводницы сокрушённо закачали головами:
– Это ж надо такому случиться!
Про Аполлона, казалось, совсем забыли.
– А, скажите, доктор, мужик тот хоть жену свою признал потом?
Доктор, видно, только и ждал этого вопроса, потому что аж заржал, как конь – оказалось, предел ещё не предел. Он явно растягивал удовольствие, которое сам получал от своего рассказа, видимо, уже не в первый раз.
– Признал. А как ему было её не признать, если это она сама его…
Тут доктор постучал себя кулаком по голове. Проводницы с раскрытыми ртами уставились на него. Аполлон тоже раскрыл рот, подвигал челюстями, сверяя свои теоретические познания в анатомии с действительностью.
– Оказывается, – доктор уже захлёбывался от смеха – предел ещё отодвинулся, – бедолага мыл после ужина посуду – она его вот так держала…
Кулаки доктора, стиснутые один над другим, завращались над головой Аполлона.
– Ну и кокнул нечаянно одну тарелку. Так она за это на его голове два сервиза расколотила… Да… Начала со столового, а чайным доконала…
При этих последних словах рассказа смех доктора превратился в икоту – предел оказался беспределом.
Проводницы освободились, наконец, от напряжения, в котором держал их рассказчик, и поворотили свои повеселевшие взоры на Аполлона.
Тот вымученно, но стойко улыбнулся и произнёс, едва шевеля пересохшими губами:
– Пить…
Незнакомая проводница расторопно наполнила стакан водой и хотела уже поднести его к губам страждущего, но цепкая рука доктора, в своём икании, видно, дошедшего до экстаза, оперативно перехватила сосуд на полпути. Зубы доктора заклацали по стеклу, и стакан быстро опорожнился. Аполлон слизал упавшие на его лицо капли.
Содержимое второго стакана тоже попало в желудок доктора, и только третья попытка проводницы напоить травмированного оказалась успешной. Аполлон приподнялся на локтях и сам взял стакан.
– Будет… ик… жить. Главное… ик… покой. Ну, я пошёл… – доктор сглотнул, – спать.
Весёлый доктор скрылся за дверью купе проводников – именно там находился пострадавший от кулака апофеоза верной дружбы Сани Аполлон.
Тут же в дверь просунулась голова одного из пассажиров:
– А чай будет?
– Какой тебе чай посреди ночи? Чай до утра потерпишь, – знакомая проводница вытеснила любителя почаёвничать своей грудью и, закрывая дверь с обратной стороны, бросила подруге:
– Валя, я пошла, а ты уж тут присмотри за этим бедолагой.
Напившись, Аполлон почувствовал, что к нему полностью вернулась способность соображать и даже двигаться. Челюсть, правда, по-прежнему ныла, и говорить было несколько затруднительно, но это неудобство сразу отошло на задний план, когда он в спокойной обстановке смог, наконец, как следует рассмотреть оставшуюся в купе проводницу. Она казалась совсем ещё девчонкой, довольно симпатичной, с большими синими глазами и светлыми вьющимися волосами; под форменной одеждой угадывалась точёная фигурка с крутыми бёдрами и длинными стройными ногами.
Девушка слегка покраснела под пристальным взглядом Аполлона. Она присела на краешек дивана, на котором лежал Аполлон и, улыбнувшись, спросила:
– Хотите чаю?
– Хочу, – ответил Аполлон и тоже улыбнулся.
Ему понравилась улыбка девушки. В ней чувствовались искренность и доброта. Он сел.
Девушке – это было очевидно – тоже понравилась улыбка Аполлона, несмотря на сине-жёлтое украшение под глазом и слегка припухшую челюсть, и она засуетилась с заварочным чайником.
– Вас зовут Валя? – спросил Аполлон.
– Ага, – ответила Валя, – а как вас зовут?
– Аполлон, – он снова улыбнулся.
– Какое редкое и красивое имя. У меня никогда не было знакомых с таким именем.
– Теперь будет.
Девушка улыбнулась многозначительной улыбкой, видимо обратившись к каким-то своим приятным мыслям.
К Аполлону вернулись его обычная уверенность и раскрепощённость, которые так нравятся женщинам. Он знал, что внешностью – пусть на данный момент и слегка подпорченной – и умом бог его не обидел, и, когда нужно, он бывал неотразим.
Встретившись своими глазами с Валиными, Аполлон уловил в них какое-то наивное смущение и одновременно тайную страсть. Могучий природный инстинкт возвратил к нему жажду жизни во всём её многообразии.
– Алкаши несчастные, – сказала Валя, – уже дрыхнут без задних ног, как ни в чём не бывало. Хорошо, что в вагоне врач оказался.
– Я, наверное, занимаю ваше место. Вы уж извините, я попью с вами чаю и пойду к себе.
– Что вы, что вы, – запротестовала Валя, – никуда я вас не отпущу. Доктор сказал, вам нужен покой. Здесь вас никто не будет беспокоить. Я только с утра заступаю на смену…
– А где же будете спать вы?
– Да я уже выспалась. Посижу тут, книжку почитаю. А вы отдыхайте, не обращайте внимания. Вот попьём чаю…
Валя наполнила стаканы, открыла пачку вафель. Они приступили к чаепитию, молча поглядывая друг на друга. И с каждым взглядом чувствовалось, как между ними устанавливается контакт, который становился всё теснее и теснее. Аполлон уже смотрел с открытым вызовом на волнующую картину, которую
