что самое интересное? Этот чемодан был нам прислан более шестидесяти лет назад, и его так и не открыли! Представляете себе? Кто-то сунул его в угол, а потом о нем забыли… Вы не находите, Леопольдина, что это небрежение?
Его собеседница посмотрела на него и улыбнулась:
— И правда, это мне кое-кого напоминает…
— Без иронии, прошу вас… Я всегда нахожу свои дела…
— И что сделали с этим чемоданом?
Профессор Флорю беспомощно повел руками:
— Не знаю. Документы передали Валери, секретарше отдела ботаники. Вы понимаете, что я хочу сказать? Ее кабинет в отделе минералогии.
Леопольдина подумала о том, какая неразбериха творится в делах и службах. В «Мюзеуме» считалось логичным предмет, обнаруженный в галерее ботаники, отправить в соседнее здание, закрепив его по каким-то тайным административным предписаниям, которые претендуют на то, что они разумны, все же за отделом ботаники.
— Это та Валери, что обосновалась в «Науке о Земле»?
— Да. В конце концов, временно… что же касается чемодана… ничего не знаю…
Леопольдина нахмурилась:
— Как это возможно? Вы же прекрасно знаете, что нельзя отделять экспонаты от документов, которые им сопутствуют! Вы сами мне это втолковывали!
— Ноя ничего не могу здесь поделать! — воскликнул старик. — Рабочие спешили, а я был занят другим… Вам остается только поинтересоваться у нового главного хранителя коллекций, мсье Кирхера. Возможно, он что-нибудь объяснит вам. Не могу же я все делать в этом доме!
Леопольдину растрогало ворчание профессора Флорю, и она чмокнула его в щеку.
— Не сердитесь. В конце концов, если этот чемодан прождал шестьдесят лет, он может подождать еще несколько дней. Не переживайте, я его отыщу.
— Знаете, Леопольдина, здесь столько всего теряется… Недавно я спорил с Мюлле, ученым из лаборатории минералогии. Они обратили внимание на то, что не хватает…
Леопольдина прервала его, пока он не пустился в свои жалобные причитания.
— Профессор, пора за работу. Вас ждет королева Англии!..
И так как лифт долго не приходил, она побежала по лестнице. Ее ждала куча дел.
ГЛАВА 5
Погруженный в созерцание гигантского кедра Жюссьё,[5] старого двухсотпятидесятилетнего дерева, в тени которого отдыхали гуляющие, Питер Осмонд едва не столкнулся с бегуньей.
— Эй! Смотреть надо перед…
Молодая женщина не замедлила бега, даже не сказала ни единого слова извинения. Эти француженки определенно… бесцеремонны!
Но ведь известно: ничто не поколеблет хорошего настроения американца. И он направился к главному административному зданию, где находился кабинет директора «Мюзеума», его старого учителя Мишеля Делма. Сколько времени прошло! Больше двадцати лет! Мишель Делма, всемирно известный геолог, читал лекции в Гарварде, когда Питер был еще студентом. Он поддержал Питера в его исследовательских работах и именно он, несколько лет спустя, добился для совсем молодого профессора Осмонда командировки для работы в «Мюзеуме». Восемнадцать месяцев, проведенные в Париже, навсегда остались в памяти палеонтолога. Париж и сладость жизни…
Директор «Мюзеума» с распростертыми объятиями встретил его на крыльце и долго пожимал ему руки.
— Питер! Я счастлив, так счастлив, что ты сумел выбраться!
Осмонда в этом невысоком мужчине, таком утонченном, таком… exquis, [6] как говорят французы, всегда завораживала страстность и умение покорять. Назначение на должность главы Национального музея естественной истории было признанием его замечательных заслуг.
— Поклониться тебе, мой дорогой учитель, — это самое главное…
— О, ты мне льстишь… Здесь есть кое-что куда более важное, чем такой старый хрыч, как я!
Волосы мэтра поседели, талия округлилась, но Питер нашел, что он все тот же мужчина с изящными жестами и позами, с живым и игривым взглядом, с безукоризненной бабочкой и в отутюженном костюме. Дорогой Мишель Делма был дорогим во всех смыслах этого слова.
Осмонд посмотрел на ухоженные руки директора.
— Ну как, ты все еще не женат?
— Ученость — требовательная дама, Питер, но никогда не знаешь… — ответил директор, от души рассмеявшись.
Мишель Делма никогда не скрывал своих сексуальных предпочтений, ставших больше объектом шуток, чем причиной стеснения между ними.
— А ты, Питер? Как поживают твои жена и сын?
Осмонд с фатальным видом развел руками:
— Мы расстались… Возможно, на время, не знаю…
— О, сожалею…
— Наука — дама требовательная.
Директор «Мюзеума» тихонько хлопнул его по плечу и пригласил пройти в свой кабинет. Мужчина скромного вида в черном костюме, что уже сидел там, поднялся, когда вошел американец.
— Питер, я рад представить тебе отца Марчелло Маньяни, выдающегося специалиста по звездным траекториям. Именно он участвовал в европейских программах космических исследований. Это отец Маньяни рассчитал орбиты вращения спутников, запущенных в последние годы по программе «Ариан». Министерство с полным основанием сочло, что его помощь и его знания принесут огромную пользу в нашей работе.
Питер Осмонд застыл и улыбка сошла с его лица при виде римско-католического воротничка и маленького крестика, пристегнутого на отвороте пиджака священника. Отец Маньяни тем не менее протянул ему руку:
— Это для меня большая честь, профессор Осмонд. Я ярый поклонник вашего труда.
— Сомневаюсь, что мы занимаемся одним и тем же, — процедил сквозь зубы американец, не приняв его руку.
— Напротив, напротив! — воскликнул директор. — Будущее в научных исследованиях принадлежит тем, кто ведет диалог.
— Что касается меня, — высокомерно ответил Осмонд, — то я интересуюсь исключительно материальными результатами. А недуховными выводами.
Он с категоричным видом скрестил руки. Мишель Делма сделал примиряющий жест.
— Питер, я знаю твои философские взгляды, но думаю, что в науке хорошо было бы оставить в стороне свои предубеждения.
— Это я и собирался сказать. Потому что именно это побуждает меня на дело.
Отец Маньяни улыбнулся, выражение глубокого смирения осветило его лицо.
— Профессор Осмонд, да, я человек Церкви, но я и человек науки. И я считаю, что главное — двигаться к истине.
— Истина, that's all right![7] — сказал американец, назидательно подняв палец. — Истина, даже если она не соответствует тому, что мы ищем.
— Прошу тебя, Питер, — пытался унять его директор, — мы здесь для исследования, которое, возможно, изменит наше представление о Вселенной. И в таком случае маленькие личные обиды…
Питер Осмонд с удивлением взглянул на своего учителя. Он сразу вспомнил, что его жизни не хватит,
