вереницей, спартанцы, которых догонял сзади Амомфарет и его отряд — словом, налицо была картина полного бегства. Когда спартанцы заметили, что Амомфарет всё-таки следует за ними, примерно в двух километрах позади, они остановились, чтобы подождать его. Геродот говорит, что остановка была сделана около ручья Молоента, в местности под названием Аргиопий, поблизости святилища элевсинской Деметры. Оно, должно быть, находилось у холмов, к западу от античных Гизий. В полях у подножия Панданасской гряды — там, где могли располагаться древние Гисии, — Притчет обнаружил вывернутые трактором во время пахоты каменные блоки. Вероятно, что именно там это святилище и было. Мардоний быстро воспользовался преимуществами сложившейся ситуации. Он выслал вперед конницу, а сам двинулся вслед за ней, ведя всех своих пеших воинов. Мардоний направил персов против спартанцев, потому что понимал — если он опрокинет их, война окончится. Остальные отряды Мардоний отрядил против греков, ставших у Платеи. Амомфарет отказался бежать и продолжал двигаться с обычной скоростью. Не успел он добраться до основного отряда, как их атаковала персидская конница. Павсаний торопливо расставил своих гоплитов вдоль подножия горы. Даже под непрерывным дождем стрел, которым осыпали их всадники персов, спартанская дисциплина и подготовка помогли им быстро выстроиться в фалангу. Теперь лакедемоняне не могли сдвинуться с места и отправили к афинянам вестника. Они обращались к ним за помощью и просили, если получится, закрыть брешь в боевой линии, которая образовалась из-за отхода центра к Платее. Для того чтобы оказать затребованную помощь, афинянам нужно было совершить ряд маневров. Они двинулись вдоль подножия холмов на восток, по направлению к спартанцам. Тем временем персидские пешие воины вышли из лагеря и перебрались через реку. Поскольку лагерь находился примерно в шести километрах от места, где стояли спартанцы, персы добирались туда не меньше полутора часов, особенно если учесть, что многим пришлось идти прямо по полям. Постепенно персы начали приближаться, сомкнув свои щиты в единую стену вблизи выстроившихся спартанцев и непрерывно осыпая их градом стрел. Лакедемоняне и тегейцы укрылись за щитами, спасаясь от стрел, и ожидали приказа к выступлению. Павсаний же быстро поднялся на холм и стал торопливо приносить жертвы, так как не осмеливался отдать приказ о наступлении, не имея благоприятного знамения. Между тем продвижение афинян левого крыла остановилось, так как на них обрушилась вся остальная персидская армия. Павсаний, стоя на холме, обратился взглядом к святилищу Геры, которое располагалось у стен Платеи, шестью километрами западнее, и стал взывать к богине, умоляя ее послать им знамения, но все было безуспешно... Гоплиты, стоявшие под холмом, начали все чаще падать под персидскими стрелами, и все больше и больше персов подходило к их рядам. В конце концов полторы тысячи тегейцев, которые всегда уступали спартанцам в дисциплине, не выдержали. Они поднялись и с боевым кличем ринулись на врага. Павсаний, который все еще стоял на холме, понял, что действовать нужно быстро. Он сбежал вниз, занял свое место в первой шеренге правого крыла и отдал приказ наступать. Он провозгласил, что знамения были благоприятными, — несомненно, затем, чтобы избежать обвинения в святотатстве. Геродот этого не отрицает. Спартанцы поднялись как один и, вскинув копья, дружно обрушились на противника. Когда персы увидели атакующих греков, они отложили свои луки и также взялись за копья. Вначале схватка шла перед укреплением из персидских щитов, но вскоре спартанцы опрокинули его и очутились среди персов, пронзая своими длинными копьями легковооруженных чужеземцев. Персы сражались храбро, они схватывались с греками, брались за длинные копья спартанцев и ломали их. Однако для тяжеловооруженных лакедемонян персы не были серьезным противником. Все больше и больше их падало, и спартанцы взбирались по телам, чтобы добраться до остальных. Сам Мардоний, на белом коне, был в гуще сражения, возглавляя отряд из тысячи отборных воинов, лучших в персидской армии. Они храбро сражались, и много спартанцев полегло перед ними. Однако ход битвы был неумолим, и спартанские гоплиты постепенно пробивали себе путь сквозь эту тысячу. Вот, наконец, сам Мардоний упал с коня. Персы не отступали, покуда был жив их военачальник, но когда по рядам с быстротой молнии распространилось известие о том, что Мардоний погиб вместе с большей частью своих телохранителей, армия дрогнула и заколебалась. Вскоре ее ряды нарушились и персы обратились в бегство, бросившись за реку, к своему окруженному деревянными стенами лагерю. Другие азиаты увидели бегущих персов и также бросили поле битвы. Продолжали сражаться только беотийцы, возможно, из-за вековой вражды с Афинами. Они выказали величайшую храбрость, и все 300 воинов Священного отряда пали в битве. Когда же фиванцы не могли более сопротивляться, то перебрались через реку и бежали в Фивы. Отход персов прикрывала конница, которая все время старалась быть между ними и наступавшими греками. Это на самом деле примечательно, и следует отдать должное их подготовке, дисциплине и решимости, потому что в большинстве древних сражений именно всадники старались сбежать первыми. Однако и это не спасло многих персов, которые пали от рук легковооруженных илотов, двигавшихся впереди наступающей фаланги. Спартанцы были ближе всех к персидскому лагерю и поэтому оказались у него первыми. Однако взять деревянные укрепления они не смогли, и с приходом афинян битва разгорелась вновь. Персы довольно долго сдерживали натиск греков, но в конце концов стена была разрушена. Первыми за ограду ворвались тегейцы, и они же разграбили шатер Мардония. Персы не оказывали грекам большого сопротивления с тех пор, как те сумели прорваться за стену, и падали под ударами жаждущих мщения эллинов. Число погибших, точно так же, как до этого численность персидской армии, сильно преувеличено. Геродот писал, что из всех, кто бежал в лагерь, выжили только три тысячи. Еще он говорил о сорокатысячном отряде под начальством Артабаза, который сумел уйти еще с поля битвы. У греков потери были незначительные. У спартанцев они составили девяносто одного воина, у тегейцев — семнадцать и у афинян — пятьдесят два. Этим цифрам верить, наверное, можно, так как большинство потерь случается во время бегства. Таковы были результаты битвы при Платее. Спартанцы сумели отомстить за смерть Леонида и проявили себя, возможно, самыми замечательными воинами в истории. Персия не пыталась более вторгнуться в Грецию, а спустя сто пятьдесят лет Александр Македонский сам захватил ее.
После разгрома персов как Афины, так и Спарта смогли вернуться к своим державным планам, столь резко прерванным вторжением. Хотя оба полиса проводили антиперсидскую политику и открыто поддерживали любую направленную против персов деятельность во всем восточном Средиземноморье, не потребовалось много времени, чтобы они снова вцепились друг другу в глотки. Примерно полвека между полисами царил шаткий мир. Для того чтобы противостоять персам на море, Афины образовали Делосский союз, в который объединились многие морские государства. Приобретая все большую власть над союзниками, Афины ухитрились практически полностью подчинить их, превратившись в морскую державу. На деньги, которые они собрали с вошедших в союз государств, Афины построили огромный флот и так отстроили город, что он стал настоящим чудом света. В 431 г. наконец разразилась давно назревавшая война со Спартой. Сначала казалось, что победителя не будет, потому что Афины контролировали море, а Спарта — сушу. Так, Спарта могла бы осадить Афины, но была не в состоянии прервать снабжение города продовольствием с моря. Афины, в свою очередь, могли бы атаковать южную Грецию с моря, но не смогли бы разбить армию спартанцев. Это была война, состоявшая из одних осад. Нормальных сражений в ней практически не было. После ухода персов из города афиняне сильно укрепили его защиту и выстроили длинные стены, ведущие от Афин к гавани в Пирее. Теперь Спарта не могла одолеть противника — до тех пор, пока стены были целы, а продовольствие подвозилось морским путем. Однако Афинам не повезло с самого начала. Когда спартанцы осадили город, то продовольствие в него стали доставлять из Египта. На тех же кораблях в Афины доставили и чуму. Переполненный из-за осады город был буквально опустошен болезнью. По иронии судьбы, из-за того, что Афины к тому времени как раз попытались изолировать Спарту, лакедемоняне так и не столкнулись с заразой. Чума бушевала три долгих года и унесла примерно четверть всего населения города. К концу этого срока обе стороны были окончательно истощены войной, и в 421 г. подписали мирный договор, по которому Афины оказались чуть ли не в худшем положении, чем перед началом конфликта. В 416 г. Афины все еще лелеяли державные планы. Именно это желание заставило их совершить самую грубую и имевшую тяжелейшие последствия ошибку во всей греческой истории — они решили вторгнуться на Сицилию. Кульминационной точкой этого вторжения стала осада Сиракуз, которая в принципе не представляла собой ничего сложного. Однако из-за безграмотных и
