привлекал. Когда настал час обеда, супруги Чон по примеру остальных живо расправились с бифштексом по-гамбургски, запив его доброй порцией баночного пива «хейнекен». Воздушная трапеза сменилась сиестой: коммерсант и его жена откинули спинки кресел и углубились в сон. Спокойный, приятный полет.
Метаморфоза с мистером Чоном произошла несколько позже, после того как в салоне раздался механический голос стюардессы: «Пристегнуть ремни, воздержаться от курения, самолет идет на посадку». Взгляни в тот момент соседи в глаза бизнесмену, они прочли бы в них плохо скрываемое беспокойство.
Колеса «боинга» мягко коснулись бетонного покрытия; самолет, пробежав до конца взлетно- посадочной полосы, свернул на боковую дорожку и вскоре остановился напротив центрального здания столичного аэропорта, заняв место в длинной шеренге своих воздушных собратьев. Пока лайнер «Люфтганзы» проделывал наземные маневры, господин Чон не отрывался от иллюминатора. Заметив на поле черный лимузин, он облегченно вздохнул, повернулся к жене и слегка сжал ее руку. Лицо коммерсанта озарила улыбка, когда в салон по трапу поднялся офицер в парадной форме таиландских ВВС. Отдав честь и поздравив супругов Чон с прибытием, он вывел их из самолета, почтительно помог устроиться на заднем сиденье ожидавшего автомобиля, который, взвизгнув шинами, стремительно покинул территорию аэропорта. А остальным пассажирам «боинга», рассаживающимся по автобусам, оставалось лишь гадать, кто же этот джентльмен с внешностью преуспевающего бизнесмена, которому вовсе не обязательно топтаться в очередях к иммиграционным и таможенным чиновникам, штемпелюющим паспорта и осматривающим багаж вновь прибывших.
Дальнейшие события показали, что радость мистера Чона и его супруги была несколько преждевременной. Факт незаконного въезда в страну человека, скрывавшегося под вымышленным именем, стал, несмотря на самые тщательные меры предосторожности, достоянием общественной гласности и вызвал мощную волну протеста. Компанию «Люфтганза» чуть было не привлекли к суду — ей предъявили обвинение в связи с расследованием, имевшим целью выяснить, каким образом господину Чону удалось проникнуть в Таиланд. Сотрудники полиции, обнаружившие в конце концов супругов на одной из военно- воздушных баз, расположенной недалеко от столицы, в ходе допроса задали коммерсанту вопрос: «Каковы мотивы вашего возвращения?» В ответ Чон пустился в пространные объяснения, из которых стало ясно, что в Соединенных Штатах, где он находился в эмиграции, слишком высокая стоимость жизни, а у него, дескать, нет достаточных средств, денег еле-еле хватало лишь на то, чтобы оплачивать счет за квартиру в Бостоне.
Слезные откровения, причитания и жалобы мистера Чона возымели действие: в трехдневный срок его вместе с супругой выдворили из Бангкока, но не в Бостон, а в Сингапур, где жизнь, должно быть, представлялась таиландским властям значительно более дешевой, чем в Соединенных Штатах. Но, как говорится, битому неймется. Несколько месяцев спустя Чон снова объявился в столице «государства свободных»…
Девятнадцатое сентября 1976 года. Зал ожидания сингапурского аэропорта. Объявляется посадка на самолет японской авиакомпании «Джапан Эйрлайнз», рейс 718. Среди пассажиров — уже знакомый нам джентльмен, правда, на этот раз одет он был не в темную тройку, а в шафраново-желтую тогу буддийского монаха. Описав круг над городом, самолет взял курс на «страну улыбок».
Служитель культа возвращался на родину под весьма благовидным предлогом: выполнить религиозный долг по воле больного отца — «предаться размышлениям о суетности всего земного» в одном из бангкокских храмов. Что ж, святое дело. Если, конечно, не знать, что настоящее имя монаха Таном Киттикачон!
Население столицы встретило бывшего диктатора отнюдь не здравицами и счастливыми улыбками; отсутствовали и орхидеи, которые здесь принято вручать высоким гостям. Восторженные крики раздавались лишь из толпы юнцов военизированной молодежной организации, патроном которой некогда был новоявленный священнослужитель. Эскортируемый подростками «монах» отправился с аэродрома в храм Боворниват, расположенный в центре Бангкока. Чтобы никто не сомневался в его подлинных намерениях, «кровавый маршал» повесил на двери своей кельи объявление: «Я хочу мирно выполнять религиозный долг».
Дыма, как известно, без огня не бывает. Прогрессивная таиландская печать отмечала, что монашество Киттикачона — ловкий политический ход, и довольно прозрачно намекала на связи бывшего премьер-министра с Центральным разведывательным управлением США.
Дремлет в келье монастыря ставленник ЦРУ, не один год верно служивший своим хозяевам из Лэнгли. Тихо напевает сутры, просматривает священные тексты Трипитаки, освежает в памяти буддийский канон. И не знает, что как агент ЦРУ он еще не списан со счетов, на него продолжают делать ставку. Именно поэтому сотрудники Лэнгли, разрабатывающие акции типа «изоляция», не превратили Киттикачона в своего очередного «клиента». Не секрет, какой финал ожидает ставленников шпионского ведомства, чей флаг украшает орел и роза ветров на синем фоне, которые либо скомпрометировали себя, либо просто стали неугодными. С ними не церемонятся, их уничтожают — безжалостно и хладнокровно.
Таном Киттикачон избежал плачевной участи своих «коллег» — доминиканского диктатора Трухильо, южнокорейского президента Пак Чжон Хи и других. Он и после свержения продолжал числиться в картотеке агентов Лэнгли. Похоже, его приезд в Таиланд был спланирован заранее. Как только «кровавый маршал» поселился в храме Боворниват, в штаб-квартире ЦРУ не замедлили нажать соответствующую кнопку, и появление в Бангкоке «монаха-отшельника» послужило сигналом местной реакции активизировать действия: спешно были наняты сотни грузовиков, которые доставляли из провинций в столицу вооруженных членов организации «Красные быки» и сельских скаутов. Их высаживали в центре города, неподалеку от Таммасатского университета, где по призыву Национального студенческого центра несколько тысяч учащихся устроили сидячую забастовку, протестуя против возвращения в страну Киттикачона. Выступление учащихся поддержали профсоюзы, руководство которых обратилось к трудящимся массам с призывом провести всеобщую стачку. Была уже назначена дата общенародного выступления. Однако оно не состоялось…
Участники сидячей забастовки, как выяснилось позже, разыграли «пантомиму с повешением». Дабы ни у кого не возникло сомнений относительно героя пантомимы, человек, изображавший бывшего главаря военной хунты, был облачен в монашескую тогу.
Реакционные силы, вынашивавшие планы реставрации военно-полицейского режима, власти свинца и пушек, предприняли поистине дьявольский ход, использовав в провокационных целях средства массовой информации. Еще не завершилась пантомима, как по радио было объявлено, что студенты «покусились на трон и монархию»; они, дескать, произвели экзекуцию над… наследным принцем Вачиралонгкорном. Это было очень серьезное обвинение, особенно в условиях Таиланда, где короля и членов его семьи не просто уважают, перед ними благоговеют, их чтят все от мала до велика. В заключение передачи диктор призвал народ встать на защиту монархии.
Провокация удалась.
Утром 6 октября 1976 года Бангкок стал свидетелем жесточайшей расправы над студентами. Молодчики из правых группировок, на помощь которым пришли специальные отряды полиции, пустили в ход карабины и автоматы, гранаты и даже противотанковые пушки. Они атаковали Таммасатский университет. Взрывчаткой и тяжелыми грузовиками были взломаны железные ворота.
Студентов расстреливали в упор, раненых добивали ногами и прикладами, выкалывали им штыками глаза, обливали бензином и сжигали на кострах. Кровавая бойня продолжалась несколько часов.
Гражданское правительство было низложено, власть перешла в руки хунты, которая объявила о введении в стране чрезвычайного положения. Число задержанных по заранее составленным «черным спискам» превысило десять тысяч человек. Режим стремился возвести в Таиланде стену страха: страха быть арестованным, страха потерять работу, страха лишиться горсти риса.
Казалось, над «страной улыбок» вновь опустилась ночь фашизма.
Но недолго властям пришлось бить в старый военный барабан, звуки которого столь ненавистны многострадальному тайскому народу. В конце 1977 года к руководству страной пришло новое правительство (сперва его возглавил Криангсак Чаманан, а с марта 1980 года — Прем Тинсуланон), которое, несмотря на грубый нажим со стороны американской администрации, пытается вести Таиланд по пути демократических
