По плану в его задачу входило с помощью захвата как бы привязать подлодку тросом к вертолету. Зная, что глубоко она уйти не может, майор справедливо полагал, что в конце концов лодке придется всплыть. Одного только не учел Страхов: что подводный шпион будет сидеть не внутри лодки, а снаружи. Поэтому, когда Шеврюк, пробив трехметровую толщу воды, схватился за основание плексигласового перископа, он на мгновение растерялся. На него через стеклянное окошечко резинового шлема в упор смотрели остановившиеся от ужаса глаза. Так продолжалось несколько секунд. Оба подводника были безоружны, и оба лихорадочно соображали, что можно предпринять в создавшейся обстановке. Первым опомнился Шеврюк. Его рука в мгновение ока метнулась к маске противника и перехватила гибкий шланг, соединяющий его с лодкой. Тот вцепился в руку старшины, задев какой-то рычажок на щите управления, и подводное суденышко, вдруг глухо заворчав двигателем, устремилось в глубину. В этот момент Шеврюк с силой дернул за шланг.
Непредвиденный маневр лодки усилил рывок, и старшина увидел, как из обрывка шланга побежала вверх цепочка пузырьков. Шеврюк погружался все глубже и глубже, стараясь не отстать от подлодки. Шпион в это время зажал одной рукой оборванный конец воздухопровода, второй ощупывал зачем-то ноги. Шеврюк приготовился еще раз напасть на него, но не успел. Оторвавшись от сиденья, тот, судорожно выгребая правой рукой, устремился к поверхности моря.
Вынырнув на поверхность, Шеврюк сразу же увидел своего противника. Сорвав маску, тот широко раскрытым ртом ловил живительный морской воздух. Старшина подплыл к нему и захлестнул вокруг плеч насмерть перепуганного шпиона петлю. К пловцам подошел охотник, вызванный по радио Страховым. Операция, задуманная майором, благополучно завершилась.
В этот же день вечером Страхов пришел в штаб флота. Фролов и Нестеренко сидели в кабинете капитана первого ранга Савина.
— Поздравляю вас, Алексей Иванович, — крепко пожал майору руку капитан первого ранга, — поздравляю с большим успехом.
— Спасибо. А как лодка? Подняли?
— Сразу же подняли, там неглубоко. Оригинальная штука, хитро устроена. А знаете, кто подал идею ее создания? Профессор Ренуар. Тот самый известный зоолог и дрессировщик морских животных. Вот чем у них занимаются некоторые ученые.
— Откуда вы это знаете? — удивился Страхов.
— Джон Кинли рассказал, шпион. Он оказался военным моряком и, кстати, очень болтливым.
— А не говорил ли этот Джон, откуда он получал сведения о времени выхода наших судов?
— И это рассказал. Оказывается, здесь не обошлось без дипломатов. Все данные о спуске новых кораблей и об их выходе на мерную милю хозяева Джона Кинли получали в срочной дипломатической почте. Как вам это нравится?
Майор Страхов вскочил со стула:
— Вот он, «морской орел»!
Ничего не понявшие моряки удивленно переглянулись.
Шерлоки холмсы
Еще до поимки Кинли лейтенант Марченко доложил майору Страхову о том, что два курсанта военно-морского училища Ляховский и Бабкин были у фотографа в общей сложности два с половиной часа, оживленно беседовали и вместе ходили в библиотеку иностранной литературы. Затем подобные доклады участились, и майор заинтересовался курсантами.
А друзья в это время напали, наконец, на след. В одном из романов Диккенса, который Вадим взял из полного собрания сочинений, они нашли пометки, сделанные тем же карандашом:
«25 выход участвуют уничтожить».
— Уничтожить? Видимо, дело принимает серьезный оборот. Но что уничтожить, когда? Давай задержим книгу? — загорелся Вадим.
— Подожди, помнишь, двадцать пятого мы были в море, и я еще обратил твое внимание на какие-то учения в районе полигона?
— Помню. А правильно. Это и есть выход. Остается узнать, кого же уничтожить.
— Выходили в море на ученье тогда эсминцы… Слушай, ведь «уничтожить» — это вместо «эсминцы»! «Эсминец»-то по-английски «уничтожитель»!
Некоторое время они с восторгом смотрели друг на друга, а затем побежали выяснять, кто читал эту книгу. Брал ее Родлинский, именно за неделю до двадцать пятого. А совсем недавно вернул книгу Шариков. Теперь друзья были на верном пути. Оставалось только одно — познакомиться с Шариковым и установить, наконец, наблюдение за Родлинским.
— Как можно ошибиться в человеке! — резюмировал Николай. — А может, опять ошибаемся?
— Вот и проверим, — подхватил Вадим.
Было решено переодеться в гражданские костюмы. Летом это не требовало особого труда. Достаточно было надеть тенниски и белые туфли или тапочки.
Почувствовав себя неузнаваемыми, друзья установили круглосуточное наблюдение за домом Родлинского. Но фотограф, как назло, не предпринимал никаких подозрительных действий. Он спокойно снимал клиентов, ходил в ресторан, в кино, изредка в библиотеку и на пляж, словно стараясь как можно больше показываться на людях. Довольно часто он здоровался со своими «часовыми».
Еще более плачевной оказалась попытка познакомиться с Шариковым. Именно поэтому уверенность, что Шариков связан с фотографом, укрепилась у юношей окончательно.
Первым к инженеру пошел Николай. По тактическому замыслу он должен был посмотреть на «объект» и тем самым подготовить почву для визита Вадима, который, как известно, легко умел сходиться с людьми.
Николай представился как агитатор. Инженер, высокий, хмурый человек, не очень любезно заявил ему, что сам является агитатором на заводе и что за него молодой человек может не беспокоиться. Николай, желая во что бы то ни стало доказать Вадиму, что он тоже умеет знакомиться с людьми, сделал героическую попытку поговорить о литературе (с этого всегда начинал Вадим) и проникнуть в комнаты. Но инженер твердо стоял на своем, и Николаю пришлось уйти восвояси.
Визит Вадима окончился полным фиаско. Правда, молодые «следователи» об этом не узнали. Инженер, удивленный визитом двух переодетых моряков — друзья забыли о морских брюках, — позвонил в органы безопасности. Вечером об этом стало известно майору Страхову. Майор вызвал Тимофеева.
— Давайте думать, капитан. Фотограф сидит тихо. Никаких его связей установить нам пока не удалось. Но вот поведение двух курсантов меня начинает удивлять. Два дня они следят за фотографом и неделю бывают у него. А сегодня они пытались проникнуть в квартиру инженера Шарикова. Знаете, конструктор с Морзавода.
— Я уже думал над их поведением. И даже приказал наблюдать за ними.
— И что вы решили?
— Трудно сказать. Ясно одно: Родлинский обнаружил их «слежку» и притаился, так что пока они нам мешают. Что же касается мотивов их поступков, ничего не могу сказать. Может быть, они пытаются установить с ним связь? Может быть, они в другой группе?
— Исключается. Никакой другой группы нет. Мы бы об этом знали. Я думаю другое — ребята что-то знают и пытаются узнать больше. Предлагаю вызвать их к нам.
— Вы хотите допросить их? Или просто поговорить?
— Думаю спросить прямо в лоб, что им известно о Родлинском.
К концу дня Родлинский задернул шторы на окне, быстро положил пальто и шапку так, чтобы с улицы казалось, будто человек сидит и пишет, затем тихонько выскользнул в заднюю дверь дома, через фотолабораторию. О существовании этой двери никто не знал, фотограф ею никогда не пользовался, и сейчас, выйдя, он привалил дверь несколькими досками. Через проходной двор, в обход квартала, он
