Наше время чем-то напоминает античность. А именно — соотношением того, во что верят массы, и того, чего придерживаются люди учёные. Так вот, сейчас, как и в античности, низы легковерны и внушаемы, а верхи скептичны. Низы верят в пришельцев из космоса, в летающие тарелки, в экстрасенсов и в святую воду, в чох и сглаз, ну и так далее. Верхи надо всем этим посмеиваются, считая всё вышеперечисленное дурью и шарлатанством. Так же мыслили и в античности — достаточно почитать Лукиана.
Но был момент, когда всё обстояло иначе. Когда именно низы демонстрировали твердолобый скептицизм и неверие в чудеса, а образованные люди, напротив, в чудесах не сомневались.
Было такое в XVIII–XIX веках. Когда наука рывком продвинулась очень далеко, даже по сегодняшним меркам. А уж оттуда глядючи казалось, что сокрушены все горизонты и стало возможно буквально всё. Образованный человек тех времён готов был поверить во что угодно — например, в оживление трупов электричеством. Что касается жизни за пределами Земли, то это было общее место. Образованные люди даже и не сомневались в том, что все планеты Солнечной системы населены. Более того, была даже построена классификация существующих на этих планетах цивилизаций. Исходя из общих соображений, принималось, что чем дальше планета удалена от Солнца, тем она старше. Соответственно, старше и населяющая её раса. Поэтому гипотетическим венерианцам приписывалась дикость и неразавитость, а юпитерианских аборигенов подозревали в сверхчеловеческой мудрости. Относительно жизни на Меркурии, впрочем, были сомнения — очень уж там жарко. Как и на Сатурне, по противоположной причине.
В связи с этим особняком стоял вопрос о Марсе.
Это уже третий раз, когда автору приходится извиняться за пространные отступления. Что делать, «марсианская тема» для нас важна.
Повторимся, в существовании марсиан сомнений особых не было. Равно как и в том, что их цивилизация превосходит человеческую. Тем более, следы её деятельности были так хорошо видны.
В 1859 году астрономы А. Секки, У. Доус и Э. Голдан, наблюдая красную планету в мощный телескоп, обнаружили на её поверхности подозрительно ровные линии. Тогда на это не обратили внимания. Но в 1877 году, во время великого противостояния планет, астроном Скиапарелли обнаружил те же линии (числом 113), образующие сеть. Итальянец назвал их словом «canali» — в итальянском это слово означает не только искусственные каналы, но и любые узкие протоки и русла. Но все остальные поняли название вполне однозначно — имеются в виду ирригационные сооружения.
Позднее к изучению каналов подключились падкие до сенсаций американские астрономы Пикеринг и Лоуэлл. Последний — астроном-любитель, бросивший дипломатическую карьеру ради своего увлечения — написал несколько книг, где доказывал, что каналы построены марсианами, о чём свидетельствует их геометрическая форма и связанность в сеть. Дальнейшие изыскания как будто подтверждали это. Некоторые астрономы даже наблюдали «сезонные потемнения каналов» (все тут же решили, что в них закачивают воду). Всё совпадало.
Теперь вопрос. Какой общественно-политический строй мог соответствовать нарисовавшейся картине[8]?
Во-первых, понятно, что общество, создавшее феномен планетарного масштаба, не может не быть технически развитым. Во-вторых, ясно, что на Марсе нет войн — иначе система каналов не была бы единой — и, скорее всего, нет отдельных государств, а существует централизованное правительство. Частную собственность на каналы предположить тоже сложно. В итоге получается централизованная социалистическая экономика.
Соответственно, отношение к Марсу стало «политическим вопросом».
В 1898 году выходит уэлссовская «Война миров»[9]. Марсиане там изображены кровожадными (в буквальном смысле слова) монстрами, пытающимися захватить Землю, но в итоге погибающими от земных болезней, к которым у них не было иммунитета. Забегая сильно вперёд, стоит отметить, что автор невольно выдал универсальный метод господства Запада: что западному человеку «здорово» (или хотя бы терпимо), то для всех остальных смертоносно. Запад всегда так делал — распространял по всему миру те вещи, от которых сам имел иммунитет, а другие — нет. Впрочем, это в сторону… Так или иначе, марсиане Уэллса — существа высокоразвитые, но уродливые, кровожадные и опасные.
Иную интерпретацию предложил известнейший американский чтивопроизводитель Эдгар Райс Берроуз, известный в России в основном сериалом про Тарзана. Однако на родине Берроуз прославился так называемым «барсумским циклом» — серией романов о капитане Картере, мистическим образом переносящемся на Марс (на языке аборигенов планета называлась «Барсум»). Первый роман («Под лунами Марса») вышел в 1912 году. Засим последовал суперсериал из одиннадцати книг.
Марс Берроуза — прямая противоположность уэллсовскому. Он населён прекрасными девушками, отважными воинами, его цивилизация (высокая, хотя и загнивающая) держится на технике, больше похожей на колдовство. Позднейшая фэнтези очень много заимствовала у Берроуза. Однако поучиться у берроузовских марсиан нечему: их цивилизация не просто «старше» — а дряхлее.
А вот Марс социалистический описал русский писатель, мыслитель и учёный Александр Богданов (Малиновский), известный советским студентам по сочинению В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», где Ильич этого самого Богданова всячески поносил. Между тем, Богданов был именно что мыслителем, причём сильно опередившим своё время. А в чём-то и вышедшим за пределы «магистральной линии науки» вообще.
У Лема (ну наконец-то мы вспомнили о Леме, ага-ага) есть грустный рассказ о некоем историке, который делил всех гениев на три класса: признанных при жизни, признанных после смерти, и не признанных вообще. Начав розыск последних, он в конце концов обнаруживает, что таковые существовали — но их труды не представляют никакой ценности, потому что они построены на иных принципах, чем вся современная наука. «
Судьба Богданова наводит на похожие размышления. При том, что начало его было блестящим. Его «Краткий курса экономической науки» (1897) одно время был самым популярным сочинением по экономике в России (и немало способствовал распространению марксизма, увы). Философское сочинение «Эмпириомонизм» уже не было понято. Деятельность в рамках печально известного Пролеткульта была успешной административно, но в перспективе обречённой. Главный труд — «Тектология, или Всеобщая организационная наука» — сейчас считается «предвосхищением винеровской кибернетики». Отчасти это так, но планы Богданова были шире, а методологическая база совершенно иной… так или иначе, книгу «не прочли» (да уже и некому было). Что касается его поздних научных занятий в Институте переливания крови и обстоятельств смерти (весьма загадочных), то тут лучше и не копать.
Коммунистический мир Богданова является смесью уэллсовского и берроузовского. Марсиане там человекообразны, но при этом собираются, совсем как уэллсовские кровососы[10], завоевать Землю и уничтожить человечество по причине его недоразвитости. Главный герой, впрочем, убивает сторонника тотальной зачистки Земли, а потом ещё умудряется доказать, что человечество убивать не надо, потому что среди людей тоже есть коммунисты. Да-да, именно так: по Богданову, только наличие коммунистов уберегло человечество от уничтожения «высшей цивилизацией». Запомним тему — когда мы, наконец, вернёмся к раннему периоду творчества пана Станислава, она всплывёт.
Итак. «Красная Звезда» — первое на русском языке позитивное описание социалистического общества. В дальнейшем заданная этим романом инерция пробьёт «толщу лет» — и отобьётся в ефремовских романах. Но это будет сильно потом.
«Красная Звезда» вышла в 1907 году (на титуле издания указано:
