Стихи

как бы вдребезги не разнести!

Полуказак, полуэвенк,
полугонщик, полуямщик…
А под полозьями белый снег
плавится и, как живой, пищит.

Фары — что очи северных сов,
ветер простреливает брезент…
Птица-тройка! — и нету слов…
А над хребтами внезапный свет!

То ли ракета, нутром урча,
вышла из шахты и понеслась,
то ли пушкинская свеча
вспыхнула, чтобы навек пропасть?

Полоз железный кромсает ширь.
Что там на забереге, как стог?
Не Святогорский ли монастырь?
Не аввакумовский ли острог?

Иль буровая, где плещет нефть,
прямо на снег выплёскиваясь…
Снова в небе северный свет
вспыхнул, рвущий радиосвязь!

Бок от мелкашки заледенел,
не потерять бы нам колею!
Эй, ты от скорости захмелел —
режешь по наледи — мать твою!..

Он усмехнулся: — На скоростях
мы не провалимся, пролетим! —
…Изморозь выросла на бровях,
а изо рта — пар или дым?

Нет, не Пегас заездил меня,
душу не тройка мне растрясла…
Жёлтый закат тунгусского дня,
в тьму преходящая желтизна…

Ох, разогнались — притормози!
Что там чернеет — не полынья?!
…Волчий треух весь в изморози,
в руль вцепился, не слышит меня.

1983

' Сладко брести сквозь январскую вьюгу… '

Сладко брести сквозь январскую вьюгу…
Холод. Погреться бы. Знаю Калугу —
В церковь зашёл. До чего же пуста.
Вижу — остриженный парень в шинели.
Батюшка что-то бубнит еле-еле.
Роспись: Иуда лобзает Христа.

Снег на шинели у юноши тает.
Влага на тёмные плиты стекает.
Как бы то ни было — служба идёт
И у священника, и у солдата…
Ряса тесна, а шинель мешковата.
Плавится воск и на бронзу течёт.

Свечи горят, и мерцают погоны.
Парень печатает долу поклоны.
Окна задёрнул крещенский мороз…
Где призывался и где ты родился?
Как ты со службы своей отлучился?
Что ты ответишь на этот вопрос?

Я подвигаюсь к нему в полумраке,
Вижу в петлицах условные знаки,
Соображаю: ракетная часть.
Что привело тебя в древние стены?
Винтик, ты выпал из мощной системы,
Как бы и вовсе тебе не пропасть.