— Еще разбирали дело жрицы: она хотела два раза получить деньги за аренду земли. Судьи разобрали документы и велели жрице уплатить штраф.
— Об остальных делах доложишь вечером. Я устал.
С этими словами Хаммурапи вышел из комнаты и, пройдя через открытый двор, направился в свои покои.
ЗАЛИЛУМ УБЕГАЕТ ИЗ ДОМУ НА ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ
ывают иногда такие несчастливые дни, когда все не ладится; что ни делаешь, все получается плохо. Залил уму не везло с самого утра. Отец его, бедный крестьянин Убар- Шамаш, собрался в город. Наступало время посева, приходилось идти к купцу Белидинаму просить в долг ячмень, иначе поле останется незасеянным. Весь хлеб, что собрали в прошлом году, давно уже съеден. Залилум надеялся, что отец возьмет его с собой. Мальчик редко бывал в городе, и ему очень хотелось поглядеть на длинные улицы, двухэтажные дома, храм с семиэтажной башней. Пожалуй, интереснее всего потолкаться на базарной площади, где можно увидеть много разных вещей и купцов, приезжающих из далеких стран. Один раз отец взял на базар Залилума, и до сих пор мальчик вспоминает этот день. Особенно поразил его черный как сажа кудрявый негр, которого привезли с собой египетские купцы. Они торговали слоновой костью, золотыми украшениями, фаянсовыми флаконами с душистым маслом и тонкими белыми тканями из льна. А перед тем как отправиться домой, Залилум с отцом зашел в харчевню и ел там жирную похлебку, какой дома никогда не бывает.
«Вероятно, и теперь будет так же интересно в городе, как в прошлый раз», — мечтал Залилум накануне вечером, ложась спать.
Но мечта не осуществилась. Отец ушел очень рано, когда на дворе было еще совсем темно, и мать не позволила будить сына.
Когда Залилум проснулся и увидел, что отца уже нет дома, он расплакался от обиды и огорчения.
— Перестань реветь! — прикрикнула на него мать. — Присмотри лучше за малышами, пока я пойду к рыбакам за рыбой. Отец вернется поздно, усталый, голодный, надо приготовить ему ужин получше. — С этими словами она вышла из хижины.
Залилум с досадой посмотрел на малышей. Годовалый братишка ползал по полу, а трехлетняя сестренка ела лепешку.
— Ну, вы, смотрите у меня! Не шуметь! Я еще спать буду. — Залилум погрозил пальцем ребятишкам и снова улегся на свою циновку.
Его разбудил громкий крик. Это плакал брат. Его толкнула сестра, и, падая, он зацепился за глиняный кувшин с водой. Кувшин с грохотом разбился, вода растеклась по полу. Циновка намокла, лежать стало холодно и неуютно.
— Эх вы, мучители мои! — вздохнул Залилум и поднялся с циновки.
Малыш громко кричал. На лбу у него был синяк и вскочила большая шишка. Заревела и девочка. Она собирала черепки и расцарапала руку. Увидев кровь, она громко закричала. Залилум стоял в нерешительности, глядя на беспорядок. Что раньше делать — подбирать осколки и вытирать воду или успокаивать ребят? Вдруг он услыхал голос матери, громко разговаривающей с соседкой.
«Мать вернулась! — подумал Залилум. — Попадет же мне. Лучше удрать, пока она не вошла в дом. А вечером как-нибудь обойдется».
И, взяв со стола лепешку, Залилум тихонько вышел во двор и перелез через стену. У калитки стояли мать и соседка. Залилум не хотел попадаться им на глаза. Он пошел вдоль узкой улицы и через два дома очутился около хижины, где жил его приятель.
— Ахуни!— крикнул Залилум, подойдя к двери. — Идем со мной к реке...
— Ах ты, негодный бездельник! Ахуни уже давно в поле — работает с отцом и братьями. Только ты, большой мальчишка, болтаешься весь день без толку и думаешь о прогулках! — сердито встретила Залилума бабушка Ахуни. — Погоди, вот я тебя!.. — замахнулась она на него палкой.
Залилум поспешно скрылся.
«Ну ее, свяжешься с ней — еще к матери отведет... Тогда плохо будет».
Он быстро пробежал по грязной, кривой улочке и вышел в поле.
Наступил конец декабря. Частые дожди превратили поле в мокрое мягкое месиво; надо было начинать сеять. Многие земледельцы уже трудились целыми семьями. Вон и Ахуни вместе с отцом и старшими братьями очищал поле от прошлогодних сорняков. Залилум прошел мимо своего участка, отделенного от других полей невысоким валом. Там никого не было. Пожалуй, следовало бы самому заняться вытаскиванием стеблей. Но нет, вечером вернется отец, принесет зерно, и завтра они с утра до поздней ночи будут работать. А сегодня можно погулять. И Залилум весело помахал рукой Ахуни, который на минуту оторвался от работы и удивленно посмотрел на товарища.
— Ты куда? Почему не работаешь?
— Отец в город ушел! Мы завтра выйдем в поле! — прокричал в ответ Залилум и побежал по направлению к большому каналу; только мелькали его босые, загорелые пятки.
Весь день провел Залилум у канала, в зарослях камыша, купался, охотился за мелкими зверьками — ничего не поймал, искал съедобные коренья. Под вечер, когда начало темнеть, он вышел к реке. Сильно хотелось есть. Взятую из дому лепешку он уже давно съел, а кореньев было слишком мало; они плохо утоляли голод.
На берегу, у небольшого залива, который образовался от изгиба реки, стояли маленькие глинобитные домишки. В них жили рыбаки. Они уже кончили рыбачить; сети были разостланы на земле для просушки, удочки смотаны, весь улов собран в садке, отгороженном тростником на мелком месте, у самого берега. Завтра женщины начнут потрошить рыбу, сушить на солнце, а рыбаки снова пойдут ловить — сети были взяты в долг у купца. За них нужно платить рыбой.
Но сегодня можно уже отдохнуть. На берегу около хижин горел костер, в котле варилась рыба. Оттуда тянулся дразнящий запах свежей ухи. У Залилума засосало под ложечкой. Как хочется есть! Он подошел поближе. Четыре бородатых рыбака, сидя на корточках, ели из общей миски. Залилум робко приблизился к ним.
— Эй ты, малыш! Присаживайся, поешь с нами, — окликнул мальчика один из рыбаков.
— Да это Залилум, сын Убар-Шамаша. Я его знаю, — сказал другой и подвинулся, чтобы дать ему место.
Второго приглашения не понадобилось. Залилум быстро уселся между рыбаками и с аппетитом стал есть уху.
Приятная теплота разлилась по всему телу — давно он так сытно не ужинал. Залилуму захотелось спать. Но. нет, больше нельзя оставаться здесь. Стало уже совсем темно, поднялся ветер. Пора домой, и так ему попадет от матери за разбитый кувшин, за шишку брата, а больше всего, пожалуй, за то, что удрал на целый день. Залилум встал, попрощался с гостеприимными рыбаками и только собрался идти, как вдруг хлынул страшный ливень. Сквозь ветхую тростниковую крышу сочилась вода. В хижине стало мокро и холодно. Наконец буря прекратилась, и Залилум смог выйти.
Когда он наконец подошел к дому, было уже совсем темно.
Он очень боялся гнева матери и надеялся только на то, что все уже спят; тогда он незаметно проскользнет на свою циновку.
Залилум вошел в калитку и увидел, что на двери не спущена циновка, мать не спит и сидит у зажженного светильника. Услышав шаги, она встрепенулась и подняла голову:
— Залилум! Где ты пропадал весь день? А отца еще нет до сих пор. Я места себе не нахожу — боюсь, не случилось ли с ним несчастье!
Залилум тихо вошел в комнату, сел рядом с матерью и ласково прижался к ней.
