Старый крыс говорил долго. Все его предки испокон веков плавали по морю, и с ними случилось множество интересных историй.
Корнюшон слушал раскрыв рот, но тут дверь с грохотом распахнулась и в каморку, бешено вращая глазами, влетела Рылейка. Она схватила Корнюшона за шиворот и заслонила его собой.
— А ну, отстань от него, серое отродье! — закричала она, опрокидывая бочонки и со шпагой в руке устремляясь на крыса.
— Ага! — радостно воскликнул тот, словно только этого и ждал. — Будет славная драчка!
Он кинулся к стене, сорвал большую абордажную саблю и стал ловко отбивать неистовые атаки разъярённой Рылейки. Сталь звенела о сталь, словно кто-то пересыпал из одного мешка в другой кучу ножей и вилок. Искры летели во все стороны.
— Славный выпад! — ворчал крыс, парируя удар Рылейки. Ахав был намного крупнее и сильнее, но та была шустрее. — А вот так! — он нанёс быстрый, как молния, рубящий удар, но тётя проворно нырнула, и сабля просвистела над её головой.
— Стойте! — закричал из-за спины тёти Корнюшон. — Рылейка, этот крыс — друг! Он не сделал мне ничего плохого!
Но на его отчаянные крики никто не обратил внимания.
— Прекратите! Вы что как с цепи сорвались! Рылейка, я же говорю: это друг!
— Так что ж, если он друг, значит, прекратить такую весёлую потасовку?! — отозвалась Рылейка. В драке она раскраснелась, рыжие волосы её метались, как стая белок.
— Я тоже против! — заявил крыс. — Давно так славно не рубился, мурену мне в глотку! С тех пор, как в Марселе сгорела таверна «Череп и секстант».
Они сражались увлечённо, словно занимались любимым делом, до которого давно не доходили руки, и вот теперь, наконец-то представилась возможность дать себе волю.
— Откуда такая красавица на нашем старом корыте? — спросил крыс, вращая саблей.
— С материка! — ответила Рылейка.
— Хе-хе! Спасибо. Значит, на материке ещё не забыли, как держать шпагу.
— У нас в России точно ещё помнят!
— Ну-ну, тогда продолжим.
И ещё добрых полчаса противники звенели клинками и сыпали искрами, пока наконец, утомившись, не остановились и не отсалютовали друг другу, как того требуют правила фехтования. Тяжело дыша, они подняли опрокинутые в драке бочонки-стулья и уселись на них.
— Отлично! — удовлетворённо сказал крыс. — Нет ничего лучше хорошей потасовки.
Рылейка тоже хотела что-то ответить, но на неё набросился с расспросами Корнюшон.
— Как же ты меня нашла? Я думал, тебя насовсем унесло. Думал, и не увидимся больше никогда! Как ты сюда попала, «кошка» же у меня осталась?
— Если у человека есть ум, ему нужна только смелость, и тогда он выкрутится из любой ситуации. У меня же был веер. Когда я проснулась и увидела, что тебя нет, то при помощи веера подрулила к кораблю и стала обыскивать его. Начала с верхней палубы и постепенно спустилась вниз. В итоге наткнулась на вас.
— Корабельный крыс Ахав, к вашим услугам, — представился старый крыс.
— Рылейка. Кстати, мой отец — капитан Гхор, капитан каравеллы «Рапира».
— Вот как? Помню старика Гхора, приходилось встречаться.
— А где он сейчас, твой отец? — влез в разговор Корнюшон.
— Плавает по Млечному Пути.
— Как это?
— Разве ты не знаешь, что старые корабли, которые исплавали все моря и океаны вдоль и поперёк, рано или поздно находят потаённую протоку, которая приводит их на Млечный Путь, и дальше они путешествуют уже по нему.
— Разве это возможно? — удивился мальчик.
Рылейка и крыс загадочно усмехнулись в ответ.
Наутро Ахав повёл гостей знакомиться со своей шхуной
«Счастливой». Для начала они посетили кухню, или, как её называют на флоте, — камбуз.
— Без хорошего ветра корабль не плывёт, без хорошей похлёбки матрос не бежит, — сказал крыс, облизав ложку, когда они закончили завтракать. — Кок — не последний человек на судне. Ну, пошли дальше.
На верхней палубе царила суета. Матросы снимали и ставили паруса, корабль маневрировал. Палуба кренилась, ветер трепал паруса, звенели натянутые канаты. Слышался топот крепких матросских каблуков и весёлый свист боцманской дудки.
— А ну, пошевеливайтесь, олухи сухопутные! — гаркнул боцман простуженным басом. — Обленились, морских ежей вам за пазуху!
За штурвалом стоял здоровенный матрос с суровым обветренным лицом и большими красными руками. Неподалёку капитан корабля оглядывал в бинокль горизонт.
— Поворот фордевинд! — сказал капитан, повернувшись к рулевому.
— Есть поворот фордевинд! — ответил матрос, раскручивая штурвал.
Корнюшон долго смотрел на всё, что происходит на корабле, и спросил:
— Скажи, Ахав, какая вещь на корабле самая главная? Дудка боцмана, бинокль капитана, штурвал, мачты с парусами?
Крыс усмехнулся в седые усы.
— Трудно сказать. Самая главная вещь всегда в тени, и знает о ней не каждый.
— А ты мне покажешь, какая вещь тут самая главная?
Крыс повёл их в темноту трюма и при свете фонаря указал на какой-то гвоздь, соединяющий две толстые просмолённые балки.
— Вот это и есть самая главная вещь на этом корабле.
Квадратная шляпка мощного кованого гвоздя тускло поблёскивала, словно спрашивала незваных гостей, зачем они пришли и почему шляются безо всякого дела. Корнюшон почувствовал разочарование.
— И что, неужели без этого гвоздя корабль не поплывёт?
— Почему не поплывёт? Поплывёт, — заверил его крыс.
— А что будет, если его убрать? — спросила Рылейка, наклоняясь и трогая шляпку кончиком пальца.
Крыс выпустил из трубки кольцо дыма.
— Самое интересное, что первое время ничего не будет. Всё пойдёт по-старому. Но потом в один прекрасный момент корабль развалится на части, и никто даже не поймёт, почему это произошло. Без этого гвоздя балки начнут потихоньку раскачиваться, а потом разнесут всё судно.
