правдоподобия, создаваемая новыми масками, сохранялась при многочасовом наблюдении. Более изощренные методы маскировки могут включать изменение пола или этнической принадлежности. Соответствующим образом подобранная одежда меняла тип сложения и комплекцию, а зубные накладки — черты лица и характер речи. При помощи разных причесок можно было сделать исполнителя старше или моложе.
ФБР годами применяло методы маскировки в ходе контрразведывательных операций для сбора улик против американцев, работавших на советскую разведку и полагавших, что они успешно вышли из игры. Переодетый и замаскированный сотрудник ФБР, говоривший с заметным восточноевропейским акцентом, одетый в плохо подогнанный костюм, явно сшитый в какой-нибудь стране Восточного блока, старался «восстановить контакты» с бывшим агентом.[84] И хотя «отставные шпионы» поначалу настораживались, грамотный сценический менеджмент и обезоруживающие вопросы вроде: «Должны ли мы вам еще денег?», в конце концов заставляли бывшего агента проболтаться. Ценным уловом одной такой операции стал отставной полковник американской армии Джордж Трофимофф, на протяжении 25 лет до отставки в 1994 г. бывший важным агентом КГБ. В 1997 г. к нему пришел переодетый сотрудникбюро, и с тех пор почти два года подозреваемый «снабжал» его компрометирующими деталями, пока, наконец, не было собрано достаточно улик для ареста Трофимоффа. Им двигало желание получать деньги за информацию, которую он поставлял во время активной работы, но за которую, по его мнению, ему не заплатили. В 2001 г. Трофимофф, тогда уже в 75-летнем возрасте, предстал перед судом и был приговорен к пожизненному заключению.[85]
Смены образа могут происходить с такой скоростью и изобретательностью, что порой такое трудно даже вообразить. Когда за секунду ассистент фокусника оказывается на другой стороне сцены, аудитория воспринимает это не иначе как «волшебство», не представляя себе, что могут быть иные объяснения. А между тем фокусники проделывают такие трюки каждый вечер. Нечто подобное было и в репертуаре Гарри Гудини, когда он самым таинственным образом умудрялся проникнуть сквозь только что сложенную кирпичную стену — это была одна из самых эффектных его иллюзий. Вот как описывает фокус Р. Д. Адаме, специалист, который конструировал для Гудини магический реквизит: «Перед аудиторией на сцене появлялась бригада из дюжины или более каменщиков в синих рабочих комбинезонах и строила настоящую кирпичную стену высотой семь-восемь футов, которая тянулась от рампы через всю сцену до задника. Когда они заканчивали работу, Гудини был готов «исчезнуть». После нескольких соответствующих ремарок он вставал позади небольшой загородки вроде суфлерской будки, а каменщики медленно двигали ее к середине стены. Потом они обходили стену и с другой стороны устанавливали вторую такую же загородку точно напротив первой. Гудини тем временем громко возглашал: «Я здесь! Я здесь!», а размахивающие руки, просунутые в отверстия загородки, создавали видимость его присутствия. В следующее мгновение руки исчезали, и Гудини выходил из-за загородки по другую сторону стены».[86]
Одно время скептики полагали, будто Гудини проделывает это, пролезая в люк, оборудованный в подполе под сценой и выходящий с другой стороны стены. Однако это утверждение было безосновательно, так как специальный комитет, всякий раз проверявший чистоту эксперимента, обнаружил бы люк. Позже, чтобы убедить зрителей, что он их не обманывает, Гудини даже подкладывал внизу стены лист бумаги или стекло, демонстрируя отсутствие подпольного люка. А секрет, по словам Адамса, заключался в следующем: «Гудини проходил через стену только в умах чересчур доверчивых зрителей. На самом деле, пока первая загородка, за которой стоял Гудини, выдвигалась к центру стены, он быстро натягивал синий комбинезон и как можно ниже надвигал на лоб каскетку каменщика. Когда загородка касалась стены, он уже был одним из каменщиков, на которых публика обращала мало внимания. Переодетый, он заходил за вторую загородку, оттуда подавал голос, а за первой в этот момент появлялись его «руки», а на самом деле механическое приспособление, приводимое в действие тросами, которыми управлял скрытый за сценой механик. Что и довершало обман, убеждая публику, что Гудини все еще за загородкой № 1, хотя он был уже за загородкой № 2».[87]
Такой загадочный и убедительный трюк можно создать и с привлечением в качестве ассистентов близнецов или двух одинаково загримированных людей.[88] Один из них якобы исчезает и тут же появляется на другом конце сцены, иногда для пущего эффекта даже подвешивается над сценой. Чтобы иллюзия была полной, ассистентка — чаще всего привлекательная яркая блондинка — и ее дублерша должны иметь похожие фигуры, одинаковые костюмы, макияж и прически (или парики). Для зрителей, которые никогда не видели девушек вместе и не имели возможности сравнить их, они идентичны. Чем меньше у зрителей времени на разглядывание элементов, задействованных в обмане, скажем деталей костюма и внешнего облика ассистента, тем более эффективна иллюзия. Как можно заметить, фокусник никогда заранее не объявляет, как и чем он собирается поразить (или обмануть) публику, так что у зрителя нет возможности или повода изучать всех присутствующих на сцене.
Кирпичная стена возводилась на плите из стекла. Б. Механические руки приводились в движение тросами. В. Гудини, переодетый каменщиком, переходил по другую сторону стены, стоя за загородкой, сбрасывал комбинезон, а потом появлялся перед публикой.
В ЦРУ иллюзии с перевоплощением двойников получили название «трансфера идентичности». Так, сотрудник исчезает из какого-то места и выныривает где-нибудь еще как тот же самый человек или другой. Если трюк был тщательно подготовлен, наружное наблюдение противника никогда не обнаруживало подмены, а сотрудник получал возможность оторваться от слежки и осуществить намеченную разведоперацию. Успешные «трансферы идентичности» в исполнении ЦРУ включали нечто вроде спектакля, который происходил в течение нескольких часов до замены. Само действие требовало всего нескольких минут, и заметить его практически невозможно даже для опытного тренированного наблюдателя. Целью инсценировки, представленной наблюдателю, было не столько обмануть его визуально, сколько заморочить ему голову. И переодевание было важным, но всего лишь одним из элементов «магии», необходимой для перевоплощения, где бы оно ни происходило, в помещении или на улице.
Москва представляла собой один из самых опасных для ЦРУ оперативных плацдармов в период холодной войны, поскольку аппарат агентурного наблюдения седьмого управления КГБ действовал с высокой эффективностью. Сотрудники ЦРУ днем официально работали обычными сотрудниками каких- нибудь ведомств, а ночами и в выходные занимались разведкой. И хотя в силу дипломатического иммунитета они не могли подвергаться преследованию в стране пребывания, их постоянной головной болью было не засветить своих агентов, которые могли быть арестованы и наказаны. Поэтому для сотрудников ЦРУ действовало категорическое правило — прежде чем идти на задание, обеспечить отсутствие «хвоста», т. е. слежки, чтобы не подвергать опасности своего агента. Для этого с успехом применялись всевозможные уловки, схожие с теми, что за десятки лет до этого изобрел Гудини.
Один из первых примеров успешного исполнения в Москве трюка с «трансфером идентичности» был призван обеспечить отсутствие слежки во время тайной встречи с особо важным агентом. Офицер ЦРУ тщательно спланировал спектакль с участием сотрудника одинакового с ним размера во время официального приема, на котором они оба должны были присутствовать.
В назначенный вечер офицер в сопровождении супруги прибыл на прием, одетый в протокольный костюм с галстуком. Его партнер по операции, который не был под подозрением, явился в ультрасовременном кричащем наряде 1970-х гг. Оба знали, что их появление на приеме было
