Следовало сразу объяснить это Селесте, чтобы избежать возможного непонимания. Бывшего художника восставшая красавица не любила и даже не слишком уважала: он просто давал ей чувство уверенности, защищал от других упырей, в первую очередь от Палтина.
— В монастыре есть баня?
— Считай, что нет. Канализация и водопровод полностью разрушены, за водой приходится ходить либо к источникам, либо к реке. Дорога опасная — можно повстречать людей или чудовищ. Некоторым все равно кого жрать, лишь бы мясом пахло. Тем более, — Аларика осторожно покосилась на новенькую, — старший брат ставит чистоту духовную выше телесной.
— Я не совсем поняла, о каком Господине он говорил.
Селеста выглядела подозрительно спокойной. Невероятно: обычно восставшие в первые дни после пробуждения плачут, стараются найти родню, молят богов о смерти. Немногие благодарят за полученный шанс и пребывают в эйфории. Девушка, вчера явившаяся в храм, на фоне остальных смотрелась образцом хладнокровия.
— Отец Время породил множество миров…
— Миров?! — Селеста внезапно напряглась.
— Да, миров. Миры Света, миры Тьмы и срединные миры, в которых правят духи стихий. Центром же, основой всего — является наш. Существует множество богов, но главнейшими являются шестеро: Иллиар — Повелитель Света, Морван — Господин ада, Аркота Сердце Пламени, Саллинэ Подательница Благ, изменчивая хозяйка вод Деркана и порывистая шалунья Фириза Невесомая. От их браков между собой возникла материя и сама жизнь, каждое живое существо несет в себе частичку первосил. Наш Господин покровительствует ночным зверям, темным магам и колдунам, купцам и сапожникам, иными словами — всем, чья деятельность связана с отрицательными энергиями.
— Сапожники-то здесь при чем? — удивилась новенькая.
— Подумай, откуда кожа берется? От убитых животных. Так вот, каждая первосила проявляет себя через множество ликов, точное число которых не известно даже жрецам. Демонам, приходящим в наш мир, покровительствует Селеста Темная Мать, в чью честь старший брат тебя и назвал. Правда, имя богини пишется немного иначе, но у тебя не скоро появится возможность сравнить.
— Почему это?
Селеста очистила от мусора кусок пола, зачерпнула горсть пыли и высыпала ее на гладкую поверхность, получив таким образом импровизированную доску для письма. Протянула Аларике маленькую палочку. Та, удивленно хмыкнув, изобразила два отличных друг от друга формой и числом ряда значков. Писать оказалось неожиданно сложно: за прошедшие три года она подзабыла привычные навыки и сейчас воскрешала их в памяти усилием воли.
— Сверху — имя богини, внизу — твое.
— Придется учиться заново, — мрачно сделала вывод новенькая. — Ничего не понимаю. Научишь?
— Буду только рада.
— Спасибо. Скажи, а словосочетание «единый бог» тебе ни о чем не говорит?
Чувствовать себя в роли учительницы оказалось непривычно, страшновато и приятно.
— Некоторые секты утверждают, что есть только один бог, на западе тоже верят в единого создателя. Может быть, при жизни ты принадлежала к одной из таких общин? Внешность у тебя обычная, на иностранку не похожа. Жаль, что ты потеряла поминальную табличку.
— Какую табличку?
— Смотри. — Старшая женщина вытащила из недр балахона медную пластину с выгравированным на ней узором. — У каждого сальва есть такая. Она показывает, к какому семейству принадлежит человек, кем были основатели рода, из какой местности, какими деяниями прославились. Чем сложнее узор, тем моложе род, у некоторых дворян всего-то несколько линий нанесено. Табличку устанавливают на алтарь в храме, когда хотят принести жертву предкам, кладут в колыбель новорожденному или в гроб умершего. Имейся у тебя такая, мы смогли бы узнать, откуда ты.
— Возможно, — неопределенно ответила Селеста, абсолютно не проявив интереса к собственному прошлому. Ее волновали другие вопросы. — Ты не задумывалась, что с нами будет дальше?
Аларика колебалась. Они слишком недолго знакомы, чтобы окончательно доверять друг другу. Поэтому ответила осторожно:
— Старший брат считает, грядет конец мира…
— Сомневаюсь. — Селеста скептически скривила губы в подобии улыбки. — После чумы новых катастроф не было. Конечно, она одна стоит всех бед на тысячу лет вперед, теперь цивилизацию придется восстанавливать заново, но ведь не с пустого места. Пусть маги погибли — остались их знания, записи, толпа не могла уничтожить все.
— Даже если родятся новые маги, — печально улыбнулась Аларика, — они ничего не смогут сделать. Стихии перестали откликаться на зов, первосилы ушли из мира. Отныне люди не способны чаровать. Если не считать слуг Морвана и немногих уцелевших жрецов Иллиара, которые всегда были сосредоточены на постижении духовных аспектов учения. Материальное бытие их мало интересует.
— То есть магия не действует?
— Почти.
Селеста задумалась, после чего пожала плечами:
— Все равно. Человек — зверь хитрый, живучий, приспосабливается к любым условиям. Готова поспорить, еще год назад в городе выжить было намного труднее. Вот увидишь, в скором времени герцог начнет восстанавливать город, очистит окрестности от монстров, усилит гарнизоны в деревнях. Королем себя провозгласит. Можешь считать меня безумной оптимисткой, но если людская раса выдержала первый и сильнейший удар, будущее у нее есть. Значит, есть оно и у меня, ибо умирать я не собираюсь — наоборот, хочу пожить в свое удовольствие.
— Не вздумай сказать этого Карлону. — Аларика почувствовала, как внутри нее что-то дрогнуло. Серая безысходность, цепко окутавшая ее душу, на мгновение отступила, и женщина на короткий миг поверила в прозвучавшие слова. Быть может, ее ожидает лучшая судьба, чем вечная жажда крови и постоянные убийства? Скитания по мрачным склепам и ненависть всего живого?
— Не дура, не бойся, — улыбнулась девушка в ответ. — И знаешь… Начнем с малого. Устроим банный день.
Глава 3
Упыри боялись солнца: оно их обжигало. Сначала кожа краснела, потом на ней появлялись темные пятна-ожоги, постепенно захватывавшие всю поверхность тела. После того как отмирали внешние покровы, ярким синим пламенем вспыхивали мясо и сухожилия, последними прогорали кости. Не проходило и десяти минут после первого прикосновения лучей, как восставший превращался в пепел. Знание о грозящей с неба опасности сидело так глубоко, что потребность укрыться во тьме становилась инстинктивным побуждением любого новичка. Жажда крови и любовь к сумраку — вот два первых качества, обретаемые восставшим после пробуждения.
Очередное пробуждение не принесло покоя — Андрей никак не мог перестать вспоминать вчерашние события. Настроение — отвратительное. Прошло уже четыре ночи, как он появился в храме. Или все-таки правильнее говорить «она появилась»? Сальвский язык не знал разделения на женский и мужской род, но если продолжать воспринимать себя в качестве мужчины, рано или поздно он обязательно проговорится. Окружающие и так считают Селесту странной — это видно в изредка улавливаемых взглядах. Они же как дикие звери: сразу чувствуют, кто другой породы. Живут инстинктами. Стоит допустить ошибку — растерзают, не посмотрят, что тоже восставшая.
Общаться можно с одной только Аларикой. Женщина запугана, всего боится, старается не попадаться на глаза Карлону и никогда ему не противоречить, — но при этом остается единственной, кто скептически относится к его теории конца мира. Вслух она не осмеливается сомневаться, просто проскальзывает в ее
