— Ты полюбила? — неожиданная догадка поразила Тайгу.
— Даааааааааа, — протяжно загудел лес, и белое облако рассеялось по тайге.
Замаялась душа Тайги, завыло от жалости к своей любимой берегини все ее нутро. Помнила она все любовные истории своих девочек. Сколько их было на ее веку? Не счесть. Каждая заканчивалась трагедией. Нежные их сердечки сотни лет маялись, оплакивая своих возлюбленных, вновь и вновь переживая давно минувшее. Некоторые со временем начинали ненавидеть весь мужской род, откровенно издеваясь над юными девами, которые грезили любовью. Другие искренне жалели наивных прелестниц, пытаясь оградить тех от поисков своей половины. Только тщетны были все их попытки, бесполезны все уговоры и увещевания. По-другому никак. Берегини живут ровно пятьсот лет, а потом оседают над тайгой густым туманом, чтобы больше уже не вернуться в ее владения в облике прекрасных дев. Чтобы продлить свой род им нужно полюбить, повинуясь зову природы, зову плоти.
Когда Николай вышел от родителей Ирины, на улице уже стемнело. Черные облака опустились на город и готовились вот-вот разразиться дождем. Воздух стал густым, тяжелым, практически на насыщал легкие кислородом. Автобусы еще ходили, и до остановки было недалеко. Но он решил прогуляться по парку, пройти по сосновой роще, вдоволь надышаться лесными запахами. Сегодня ему придется коротать вечер одному, а так хочется прижать к себе Иринку, уткнуться носом в ее волосы, прикоснуться к ее нежной коже и вновь почувствовать себя счастливым и нужным.
Как сильно от тосковал по ней все эти месяцы, как боялся, что она его не дождется, как мучился, когда она не отвечала на его вечерние sms. А теперь она рядом, теперь ему нечего бояться, теперь можно жить спокойно и уверенно планировать свое будущее. Как же это здорово, когда впереди все четко и понятно!
Деревья в парке грозно шумели, прогибаясь под сильными порывами ветра. Люди спешили к выходу, опасаясь попасть под проливной дождь. Николай шел им навстречу, поглощенный своими мыслями, и чему-то улыбаясь. Первый удар грома вывел его из задумчивости. Он посмотрела на небо, черными клочками просвечивающееся сквозь густую листву и, решив, что кроны деревьев — неплохое убежище от дождя, продолжил неторопливую прогулку.
Николай не заметил, как плотное белое облако, тихо опустившись сверху, бережно окутало его со всех сторон, словно любящая мать пыталась укрыть своего малыша от непогоды. Он слышал тихий шепот, но думал, что это шумит листва. Он ощущал легкие прикосновения и почему-то решил, что это тонкие паутинки щекочут ему руки. Легкий дурман затемнил его рассудок, и ему показалось, что он видит перед собой необыкновенно красивую девушку, одетую в светлое воздушное платье, которая улыбалась ему и манила за собой. И Николай пошел вслед за ней, не замечая густых кустарников, царапавших его лицо, начинающегося ливня, грозившего вот-вот перейти в град. Он улыбался ей в ответ. Казалось, что туман, окутавший его снаружи, пробрался в черепную коробку, отчего в глазах все расплывалось, в голове была лишь мягкая вата и ожидание чего-то прекрасного, доселе неведомого и страстно манящего. Он шел, не видя перед собой ничего, кроме ее лица, самого красивого и желанного.
Вдруг сбоку произошло какое-то движение, кусты заходили ходуном и заливистый собачий лай огласил лес. Зрачки Николая резко сузились и сфокусировались на животном.
— Хозяина потерял, дружище? — спросил он чужим, хриплым голосом.
Обнюхав его штанину, зверь бросился вперед, в самую туманную глубину, которая вдруг стала таять на глазах и вскоре исчезла совсем.
Николай с удивлением оглянулся по сторонам.
— Как же я сюда забрел? — спросил он у пса, который вернулся к нему и принялся радостно махать хвостом. — Может, ты знаешь, что со мной произошло?
Марина Юрьевна старательно изображала из себя смертельно больную. Она чувствовала себя настоящей актрисой и была уверена, что неплохо справляется со своей ролью. Муж с дочерью практически не отходили от ее пастели, стараясь ей всячески угодить. Ира соглашалась со всем, что она говорила и лишь покорно кивала, когда та объясняла дочери, что Николай ее не достоин.
— Ты думаешь, он приехал за тобой, потому что так сильно любит тебя? Как бы ни так! Просто насмотрелся парень на московских штучек, которым до него дела нет, и понял, что лучше, чем ты, жены ему не сыскать. Там ведь все женщины на карьере помешаны, каждая красивой жизни жаждет. Зачем им бедный провинциал? Даже если и женит на себе какую-нибудь дурочку, то счастлив с ней не будет. Она ему ни детей рожать не будет, ни за домашним хозяйством следить. Станет лишь на работу, как ненормальная, носится, да по вечерам его разговорами о своих коллегах кормить. Ты ему нужна как домработница, а не как любимая жена. Послушай свою мать, дочка. Я жизнь прожила, а ты только начинаешь. Не такой жених тебе нужен.
— Ну а какой, мам, — вздохнула Ира, все это время сидевшая тихо, ласково поглаживая женщину по плечу.
— Мужчина чуть постарше тебя, — начала перечислять Марина Юрьевна. — Состоявшийся как профессионал, но не чрезмерных амбиций. Трудоголик нам тоже не нужен. Будет целыми днями и ночами на службе пропадать, а ты дома одна сидеть. И самое главное — он должен жить в нашем городе. У тебя ведь родители в возрасте, не забывай об этом, доченька. С нами в любой момент может нехорошее произойти. Так и помрем, со своей кровинушкой не простившись.
При этих словах Марина Юрьевна даже всхлипнула для пущей правдивости.
— Не надо, мама, пожалуйста! Не говори так! — взмолилась Ирина. На глазах девушки выступили слезы. — Ты ведь его совсем не знаешь. Он очень хороший, поверь и мы… мы любим друг друга.
— Какая у вас может быть любовь! — с негодованием воскликнула женщина и даже приподнялась с подушки.
— Марина, — в дверном проеме появился Василий Геннадьевич, — чего ты кричишь?
— Мне тут наша дочь про любовь рассказывает. Слушать тошно, вот и кричу. Какая у них может быть любовь? Они почти год не виделись и прекрасно себя чувствовали. Когда у людей чувство, то они и на день расстаться не могут. Этот шалопай съездил в Москву, наразвлекался там вдоволь, а теперь нашей дочери лапшу на уши вешает, про любовь поет.
— Успокойся, Марин, не шуми, — поморщился Василий Геннадьевич. — И чего ты так на этого Колю взъелась? Нормальный парень, порядочный, ответственный.
— И в Москву он ездил не развлекаться, — почувствовав поддержку отца, осмелела Ира. — Коля сразу на работу устроился, и карьера у него удачно складывается. Сейчас он руководит коллективом.
— Значит, бросишь меня, больную? — истерично взвизгнула женщина.
— Я не брошу тебя, мама, ни больную, ни здоровую. Сначала мы переберемся в Москву, потом вас с папой заберем.
— Слышишь, Вась, нас они заберут! И чего мы с отцом делать будем в твоей загазованной Москве? Были мы там прошлым летом, хоть и проездом, но почти сутки по столице болтаться пришлось. Я чуть с ума не сошла: шум, гам, суета. Все бегут как ненормальные, глаза вниз опустят и несутся, несутся. В метро не протолкнуться, такая толчея. Ужас!
— А я там не была, зато мне она почти каждую ночь снится. Мне даже кажется, что я знаю этот город не хуже своего. Там так красиво, так необыкновенно! Когда по телевизору Москву показывают, я стараюсь запомнить каждую деталь, рассмотреть каждый дом, каждый мостик, памятник. Почему-то я всегда была уверена, что буду жить именно там.
— Как… снилась? — не поверила своим ушам Марина Юрьевна.
— Я просто тебе об этом не говорила. Знала, что ты будешь категорически против. Хотя на самом деле лет с пятнадцати столицей бредила. Когда Коля уезжал, я очень страдала, но в глубине души была очень рада. И все это время верила, что рано или поздно он за мной вернется.
После этих слов в спальне повисло тяжелое молчание. Ира медленно переводила взгляд с матери на отца, пытаясь понять, что они чувствуют. Мамино лицо было напряжено, взгляд — жесткий и пронизывающий. Девушка с детства знала это выражение. Знала она и то, что за этим последует: полное игнорирование ее, как человека. Она будет смотреть на дочь, как на предмет домашнего обихода, не обращая на нее никакого внимания. В то же время она будет вдвойне приветлива с отцом. В детстве Ира
