ТИТТА РУФФО И ЕГО ВОСПОМИНАНИЯ
Перевод с итальянского и вступительная статья А. БУШЕН
Книга воспоминаний Титта Руффо, названная им «Парабола моей жизни»,— правдивое описание нелегкого жизненного и творческого пути одного из величайших вокалистов-баритонов первой половины XX века. Мемуары эти, занимательные и поучительные, привлекательны своей искренностью, прямотой и бесхитростной откровенностью.
Жизнь знаменитого артиста с самого начала и до конца складывалась не гладко.. На его долю выпали жизненные и творческие конфликты, требовавшие от него активного участия и немедленного разрешения. Такой уж он был человек и такая была у него судьба.
У многих прославленных итальянских певцов и голос и актерские способности в какой-то степени «прорезывались» с детства. Будущие артисты мальчиками пели в церковных хорах, а иногда выступали и на сценах. Так или иначе приобщаясь к музыке, они в той или иной форме тренировали слух и память. Ничего подобного нет в детстве Титта Руффо. Суровым и безрадостным было его детство. Да и было ли оно у прославившегося на весь мир певца? С восьми лет малыш уже работал, раздувая мехи в кузнице, и начал он работать по собственной инициативе, из какого-то удивительного для ребенка горячего желания во что бы то ни стало помочь нуждавшейся семье. Вот уже с какого времени наметились отличительные черты характера этого незаурядного человека — неукротимая работоспособность, желание жить собственным тРУДОм.
На первый взгляд кажется, что ничто в ребенке не свидетельствовало о его творческих способностях. Но так кажется только на первый взгляд. Правда, никаких воспоминаний об изобретательных играх или хотя бы выдумках, живо отображающих детское мировосприятие, у него не сохранилось. На работе он, несомненно, уставал. Иначе и быть не могло. Во всяком случае даже в воскресный день ему не хочется побегать и порезвиться. Он предпочитает оставаться дома, сидеть с мамой у окна и подчас засыпать у нее на коленях. Но вот что характерно: хотя ему не рассказывают сказок, не читают интересных историй и даже грамоте его не учат, у этого ребенка какая-то необыкновенно повышенная душевная чувствительность, не по возрасту обостренная наблюдательность, особое, почти художественное восприятие внешнего облика людей, легко воспламеняющееся богатое воображение. И все эти особенности характера и душевной организации сыграют впоследствии свою роль в формировании выдающегося дарования певца-актера. Слуховые впечатления раннего детства Титта Руффо также не способствовали развитию у ребенка музыкальных навыков. Резкие звуки ударов молота по наковальне, лязг железа, разные звоны, шумы и стуки кузнечной мастерской — вот чем с самых первых дней жизни питается нежное детское ухо. О благозвучных музыкальных впечатлениях Титта Руффо не упоминает. Возможно, что их и не было. Он не знает даже, что у него отличный слух музыканта и безотказная память. Но когда при переезде в Рим он слышит песенку «О Кароли», которую напевает хозяин гостиницы, мелодия, как он сам пишет, входит в его сознание и он запоминает ее на всю жизнь.
Растет будущий певец в весьма неблагополучной семейной обстановке. Мало того, что семья живет чуть ли не впроголодь и между отцом и матерью нет доброго согласия, отец Руффо, человек мятежный, не лишенный таланта, но уязвленный в своих художественных стремлениях, озлобленный засасывающей нуждой, вложил все свои мечты и надежды в старшего сына, красивого белокурого Этторе. Мальчика и балуют, и учат, и стараются получше одеть. А от младшего, внешне ничем не примечательного Руффо, отец не ждет ничего хорошего. Он заставляет его почти бесплатно работать в своей мастерской, не учит ничему, кроме ремесла, жесток с ним, несправедливо придирчив и, наконец, повздорив с сыном, гонит тринадцатилетнего мальчугана вон из дома. И мальчик бесстрашно пускается в неизвестность, не имея в кармане ни одного сольдо, и начинает самостоятельную жизнь с того, что ночует в Альбано на кладбище, устроившись в заброшенной гробнице. Конечно же, маленькому путешественнику могло взгрустнуться, ему было и холодно и неуютно — все это естественно. Но достаточно слова прохожего, назвавшего конусообразный памятник могилой Горациев и Куриациев*, чтобы детская фантазия заработала вовсю. Будущий артист в сонном забытьи видит себя в некоем театральном аспекте, взрослым человеком в костюме римского воина с золотым шлемом на голове, в пурпурной мантии, с мечом в руке...
Сурова жизнь тринадцатилетнего человека, живущего самостоятельно, в полном одиночестве, в разлуке с семьей. Но и в этот период в нем теплится еще никем не осознанная, чисто инстинктивная тяга к искусству. Он не может удовлетвориться одной только грубой работой в кузнечной мастерской. Проявляя изобретательность и фантазию, он в свободное время выделывает из железа занятные вещицы: выковывает распустившуюся розу с бутоном и листьями, изящный рог изобилия. А когда он выучился читать и в руки ему попала растрепанная книжонка — «Граф Монте-Кристо» Дюма, он с особым, взволнованным любопытством вглядывается в картинки, на которых изображены действующие лица увлекательного романа.
* Мифические герои древнеримской легенды, жившие якобы в VII в.
Оживленные его пылкой фантазией, они в своих живописных, кажущихся театральными, костюмах точно сходят со страниц книги, и мальчик, с замиранием сердца переживая вместе с ними все перипетии их бурной жизни, по-актерски перевоплощается поочередно в каждого из них. Тут же в изгнании, вне дома и семьи, он приобретает непоколебимую трудовую дисциплину и самообладание, которым будет подчинена впоследствии вся его творческая деятельность.
Когда он, возвратившись домой, застает брата студентом двух учебных заведений — академии св. Луки и римской консерватории Санта Чечилия, Руффо, вынужденный снова стучать по железу в невыносимой для него обстановке отцовской мастерской, поначалу мало интересуется занятиями брата. Но однажды, когда Этторе тщательно выдувает на флейте мелодию из «Сельской чести» Масканьи, Руффо с волнением прислушивается к ней. Ему не приходит в голову подпевать, о нет. Он только слушает и с наслаждением читает текст либретто: «О Лола, ты как жизнь...»
Ему идет семнадцатый год, когда он в первый раз попадает в оперу. В первый раз слышит симфонический оркестр. В первый раз воспринимает голоса замечательных певцов. Брат пригласил его в театр Костанци. Идет «Сельская честь» с Бел-линчиони и Станьо в главных ролях. Нельзя без волнения читать, как он пишет об этом. Музыка обрушивается на него с силой катаклизма. Он потрясен до глубины души, сражен неслыханной им доселе красотой искусства. Он почти теряет сознание от восторга... Трудно понять это нам, людям, с детства привыкшим к музыке, несущейся из радиоточек, телевизоров, патефонов, радиол. Но для юноши с нетронутой, так сказать, целинной музыкальной организацией, а таким и был Титта Руффо,— открытие музыки в симфонической форме, да еще впервые на семнадцатом году жизни, было не только необыкновенно значительным, но и ошеломляющим событием. Он пережил почти экстатическую радость, захлебнулся ею, как мог бы захлебнуться красотой мира внезапно прозревший слепорожденный.
Кстати, надо сказать, что юноше повезло. Театр Костанци был тогда лучЪним театром в Риме, а «Сельская честь» Масканьи — оперой новой и по тем временам новаторской. Она впечатляла неожиданной жизненностью современного сюжета и особой эмоциональной горячностью музыкального языка. Что же касается Беллинчиони и Станьо, то они были лучшими исполнителями ролей Сантуццы и Туридду. Чем же отличались эти славные певцы, решающим образом воздействовавшие на горячее сердце и творческую душу юного Руффо?
Джемма Беллинчиони, темпераментная молодая артистка — певица с чистым серебристым голосом, исполнительница главных партий в операх «Линда», «Лючия», «Риголетто», «Динора», «Травиата» и во многих других, с первых шагов сценической жизни инстинктивно стремилась вырваться из общепринятых условных исполнительских схем и искала новых выразительных возможностей в трактовке вокального образа.
