Не объяснять же было им все.
– Ну, счастье твое, что мы мимо шли, – сказал первый, румяный толстяк с усами. – А то кормил бы сейчас раков.
– Спасибо, ребята! – поблагодарил Витек. – А что, здесь и раки есть?
Они засмеялись:
– Для тебя нашлись бы. Больше не будешь прыгать?
– Нет, – совершенно искренне сказал он, – больше – ни-ни.
– Ну ладно, тогда в милицию сообщать не будем. Пошли сушиться!
Спускаясь в машину, Витек бросил взгляд на рубку. Там стоял рулевой. Он оторвал одну руку от штурвала и помахал Витьку, а тот помахал в ответ. Из-за этого он вовремя не пригнулся перед низкой дверью и ударился лбом, но не сильно.
Его тряпки быстро высохли на горячем дизеле и от этого стали пахнуть машинным маслом. Пока они сохли, Витька поили горячим чаем, который налили в стеклянную небьющуюся кружку из мятого алюминиевого чайника.
– Есть кому позвонить? – спросил моторист.
Витек подумал и назвал номер Нины. Моторист набрал ее номер со своего мобильника, потому что телефон Витька от речной воды пришел в негодность.
К его удивлению, Нина ответила почти сразу.
– Кто она тебе? – шепотом спросил моторист, прикрыв трубку рукой.
– Знакомая.
– А звать тебя как?
– Витьком.
– Девушка, – сказал тот, – тут ваш знакомый с Крымского моста сиганул, а мы подобрали. Виктор. Живой, не волнуйтесь. Обсыхает пока. За ним приглядеть бы сейчас. Заберете? Хорошо. Мы идем в сторону Верхних Мневников. Да, хорошо. Подъезжайте.
Они высадили Витька на Лужнецкой набережной. Там уже ждала Нина, приехавшая на своем «Матисе». Она была бледная и ненакрашенная.
– Как ты меня напугал! – сказала она. – Я чуть в обморок не грохнулась.
Она распахнула переднюю дверцу:
– Садись!
– Сиденье испачкаю! – сказал Витек.
– Да садись же! При чем здесь сиденье? – воскликнула она.
Она словно боялась, что он опять бросится в воду, и старалась поскорее увезти его отсюда.
– Зачем ты это сделал? – спросила она, когда машина тронулась с места.
– Выхода не было, – не сразу ответил Витек.
– Выход есть всегда, – казенно возразила она, словно они сидели на совещании у директора.
– Не всегда, – ответил он устало. – Это только так говорится.
Она положила свою ладонь ему на руку:
– Не делай так больше.
– Не буду, – покорно пообещал он, как будто это веление исходило от матери или старшей сестры. – Но и ты не пропадай.
Она удивленно вскинула брови:
– Так ты из-за этого? Он улыбнулся:
– Нет. Тут совсем другое.
– Слава Богу. Я была в командировке, там нет роуминга.
– Прислала бы сообщение. Я звонил тебе много раз.
– Прости меня, Витенька, дуру грешную! – вдруг сказала она словами из фильма.
Оба рассмеялись.
Она привезла его к себе домой, заставила искупаться и переодеться в одежду брата, которую он так тогда и не забрал, а его тряпки сложила в пакет и выбросила в мусоропровод. Одеваясь, он заметил, что некоторые из вещей совсем новые, даже с этикетками. Витек понял, что они были куплены для него.
Ему показалось, что Нина в квартире живет одна.
Потом они долго пили чай на кухне и Витек рассказывал ей, что с ним произошло с того памятного апрельского дня. Рассказал почти все. Она смотрела на него ласковым взглядом, полным сочувствия, но половине рассказанного не поверила.
– Фантазия у тебя богатая, – заметила она. – Прямо хоть книжку пиши.
– Книжку? – удивился он.
Эта мысль ему раньше в голову не приходила. За годы жизни бомжом накопилось много чего, о чем можно было рассказать.
– А что, разве такие нужны?
– Дауж прочитал бы кто-нибудь.
– Дай мне тетрадь и карандаш, – попросил он.
Она принесла пачку бумаги для принтера и разовую ручку.
– Где тут у тебя можно уединиться? – спросил он. Она отвела его в нежилую комнату. Там стояли только стол и диван, да были сложены материалы для ремонта квартиры – пачки ламината, рулоны обоев, коробки с керамической плиткой, пластиковые плинтуса, мешки со смесями, банки с краской.
60
Витек засел за работу. Он лишь изредка выходил на балкон покурить, а потом возвращался за стол и упорно выводил каракули давно отвыкшей от письма рукой.
Под вечер он заметил у гаражей Ивана. Тот привел с собой ослика и возился с замком.
– Ваня! – закричал Витек с балкона и помахал рукой, – Ваня!
Иван обернулся и махнул в ответ. Витек выскочил во двор.
– Ты где был? – радостно подлетел он к приятелю и хлопнул по плечу.
Тот виновато замялся:
– У бабы своей.
– Какой бабы?
– Продавщица тут одна. Подкормила меня как-то. А потом я ее в парке встретил.
– Чего же не предупредил? Я уже не знал, что и думать.
– Извини, не до того было. Любовь-морковь, понимаешь.
Витек засмеялся. Он был очень рад, что Иван жив.
– И как морковь? Растет? – спросил он.
– Уже нет, – вздохнул Иван. – Завяла.
– Почему?
– Черт меня дернул сказать ей, что ослик – мой сын. Она сначала не поверила, а потом в слезы: «Если ты отец ишака, – говорит, – то сам ты – козел!» И прогнала.
«Я теперь тебя к себе не подпущу, – говорит, – ты ослицу трахал!» Я пробовал объяснить ей, что это давно было, по молодости и по глупости, а она уперлась и все: «Уходи, – говорит, – видеть тебя не могу».
– Н-да, – протянул Витек, – сложно с бабами.
– Еще как сложно! Но если по правде: что ослицу трахать, что тетку – один хрен. Разницы почти никакой.
Витек на стал спорить – Ивану виднее.
– А лечение твое как закончилось?
– Нормально, – просиял Иван, – я теперь в полном порядке – все вспомнил.
– Как ты расстался с Профессором? – задал Витек главный интересовавший его вопрос.
Тот удивленно посмотрел на него:
– Обыкновенно. Мы с ним бутылку распили и разошлись. Нормальный такой старикан. Он все выспрашивал, есть ли у меня родственники. Ну, я ему и выдал всю информацию – кто я и откуда.
«Это-то тебя и спасло», – подумал Витек, но ничего говорить не стал.
