действуя внушением и стараясь вырвать у больного признание о скрытой причине
заболевания. Однако, после того, как одна больная пожаловалась, что эти вопросы
и давление мешают ей следить за своими мыслями, Фрейд стал позволять больному
предаваться свободному словоизлиянию, которое превратилось в главный метод
лечения. Свободное выговаривание приходящих на ум мыслей, обычно аффективно
заряженных, причудливо ветвящихся и раскрывающих значимые для пациента
ассоциации, приводило к “катарсису”, снятию симптомов, “очищению” души от страха
и навязчивых состояний. Словоизлияние давало врачу материал для анализа
психо-эмоциональных установок больного, помогало воссоздать события его
биографии, ставшие причиной невроза.
Начиная с 1886 года Фрейд упорно работает над совершенствованием своего метода,
публикует ряд книг и статей, которые раскрывают природу, конкретные причины и
эволюцию истерических неврозов, содержат попытки их классификации. Разработка
теории психоанализа, как метода исследования душевных процессов, выдвигается на
первый план, в то время как вопросы методики и техники лечения становятся
второстепенными. Мысль Фрейда все настойчивей стремится проникнуть в ту область
души, которая ускользает от внешнего наблюдения. Он хочет понять, как действует
“психический аппарат” не только в патологическом состоянии, но и в норме.
Главным объектом его исследования становится “бессознательное”. Оно понимается
не как заторможенное, пассивное состояние мыслей и чувств, но как
“субстанциональная”, активная часть “психического пространства”, насыщенная
мощными влечениями и сложными мыслительными конструкциями, скрытыми от сознания,
которое не желает их признавать, понять и осмыслить. Фрейд развивает идею о том,
что психология не должна ограничиваться изучением осознаваемого содержания
психики, что наряду с ним — под тонким поверхностным слоем сознания — имеется
неосознаваемая область психической жизни, которую следует изучать с помощью
специальных приемов, отличных от традиционных. Наряду с изучением невротических
симптомов в качестве “смотровых окон” в бессознательное Фрейд использует
сновидения, забывания, ошибки, оговорки, анекдоты, остроты, мифологические и
художественные образы, религиозные верования, феномены массового сознания,
сексуальные фантазии. Он настаивает на том, что все эти рассматриваемые обычно в
качестве отклонений, легких патологий явления, вызываются не случайными
причинами, но символически выражают скрытые желания и намерения, которые можно
обнаружить, подвергая симптомы толкованию согласно определенным правилам.
Фрейд захвачен мыслью — ввести психологию в русло естественных наук, представить
“психический аппарат” в виде сложным образом устроенной машины, предназначенной
для переработки впечатлений, получаемых “извне“ и осмысления желаний, идущих
“изнутри“. Уже с конца девяностых годов он перестает формулировать свои
концепции в терминах нейроанатомии и нейрофизиологии и опирается на им самим
изобретенную терминологию, такие, например, понятия, как “вытеснение“,
“цензура“, “перенос“, “сублимация“, “сопротивление“ и ряд других, которые в
языке относятся к физическому или механическому ряду, но у Фрейда означают
феномены чисто психологические. “Психический аппарат”, “нейронная машина”
предстают его мысленному взору как нечто вполне реальное, и он, по его словам,
“был вне себя от радости”.
Дальнейший ход мысли Фрейда связан с уточнением контуров, строения внутренних
механизмов, функций “психической машины” и объяснения — с точки законов ее
функционирования — патологического и нормального поведения, форм культуры, таких
как мораль, религия, искусство.
Постепенно у Фрейда складывается новое представление о человеке, отличное от
того, которое сформировалось в эпоху Просвещения и ставило в центр личности
универсальный общечеловеческий разум. Отказ от образа человека, управляемого
разумом, Фрейд называет “коперниканским переворотом” в психиатрии и философии.
Возмущенную реакцию общественности он объясняет тем, что сталкиваясь с
психоанализом, утверждающим, что в основе поведения и сознательных установок
лежит бессознательное ядро личности, связанное с природными инстинктами,
респектабельный человек викторианской эпохи чувствует себя уязвленным и
униженным. Ведь психоанализ трактует “культурную оболочку” личности — жесты,
слова, мысли, поступки — как маскировку и защиту животных инстинктов и
антикультурных влечений. Разуму предоставляется только роль слуги инстинктов,
страстей.
Однако было бы упрощением трактовать психоанализ как иррационалистическую
трактовку человека. “Голос разума — негромкий, но не умолкает до тех пор, пока
его не услышат”, — этот афоризм Фрейда можно было бы поставить эпиграфом ко
всему психоаналитическому учению. Действительно, психоанализ исходит из того,
что культурная оболочка личности, независимо от того, находится ли она в
нормальном или невротическом состоянии, одновременно скрывает и обнажает
истинные намерения. Предполагается, что разум врача, да и разум самого пациента
в силах понять причины психических затруднений, всякого рода страхов, депрессий,
навязчивых мыслей, и с помощью такого понимания освободиться от них. В
психоанализе соединяются характерные для нашей эпохи вера в разум и недоверие к
нему. Поэтому Фрейда можно назвать и “сыном Просвещения”, и человеком, стоящим
одной ногой в эпохе модерна. Генезис психоанализа как мировоззрения объясним
лишь на основе синтеза рационалистических и романтических мотивов,
позитивистских и антипозитивистских идей, спенсерианства и ницшеанства. Критика
психоанализа в адрес культуры и морали есть одновременно побуждение к тому,
чтобы выяснить их истинные основания.
Задумываясь над мотивами человеческих действий — как здоровых, нормальных, так и
патологических, Фрейд приходит к выводу, что все они обусловлены сексуальностью.
Сексуальный инстинкт — самый мощный среди других — присутствует в нас с самого
рождения и постепенно “обрабатывается”, шлифуется культурой, а в ряде случаев
грубо подавляется, что и приводит к неврозам. Сексуальная этиология неврозов
становится краеугольным камнем фрейдовской психотерапии. Он пишет ряд работ на
эту тему, выступает перед учеными. Именно тема сексуальности, которой Фрейд был
увлечен в первый период своей деятельности в качестве психоаналитика (1900-1914)
вызвала наибольшее возмущение в научных кругах и среди общественности. Фрейда
называли шарлатаном и сексуальным маньяком. В европейской науке у него нашлось
много оппонентов среди официальных авторитетов, хотя были и единомышленники. И
только в США после лекционного турне Фрейда и Юнга в 1909 году новаторский и
плодотворный характер психоанализа был принят сразу и безоговорочно.
Второй период творчества Фрейда (1914-1926) отмечен шоком от последствий мировой
войны, которая развеяла миф о прогрессе, гуманизме и разумности европейской
цивилизации. В массовых движениях и тоталитарных политических тенденциях явно
стали проступать агрессивные, иррациональные черты европейского человека. В этот
период Фрейд вводит в свою систему, наряду с сексуальностью “влечение к смерти”
и обращается к истолкованию с психоаналитической точки зрения феноменов толпы,
примитивной культуры, войн, массовых неврозов.
Третий и последний период — с 1927 по 1939 год отличаются сложностью и
противоречивостью исторических событий. Фрейд — уже старик. Прогрессирует его
